От первого мгновения - [12]

— Садитесь, — показал на ближайший к нему стул Андрей Александрович.

Маршал Ворошилов стоял рядом. Я поблагодарил за приглашение и тоже остался стоять.

— Товарищ Андреев, — очень спокойно сказал А. А. Жданов, — Военный совет фронта назначил вас командиром 43-й стрелковой Краснознаменной дивизии. Ее личный состав в основном составляют ленинградцы, закаленный рабочий народ. Среди них много коммунистов. Это одно из лучших, одно из самых боеспособных соединений фронта.

— Части дивизии, — продолжил К. Е. Ворошилов, жестом приглашая меня к расстеленной на столе карте, — после упорных и кровопролитных боев на Карельском перешейке северо-восточнее Выборга отошли в район Койвисто к Финскому заливу и на кораблях и баржах вывозятся в Ленинград. В данное время основные силы дивизии сосредоточены в городе, в красных казармах. Вам следует без промедления вступить в командование дивизией. К 4 часам утра к перрону Финляндского вокзала будут поданы железнодорожные эшелоны. Личный состав и материальную часть погрузить и отбыть в распоряжение командующего 23-й армией. К исходу дня по мере прибытия эшелонов занять оборону в районе Лемболовского озера. Задача: во взаимодействии с частями укрепленного района не допустить прорыва противника к Ленинграду. Задача вам ясна?

Задача ясна. Мне оставалось только поблагодарить за высокое доверие. Жданов и Ворошилов по очереди крепко обняли меня, пожелали боевых удач. От столь неожиданного внимания я совсем было растерялся и растрогался, не знал, что больше и сказать. Но здесь меня выручил Андрей Александрович. Взглянув на часы, он вдруг проговорил:

— Уже за полночь, Климент Ефремович! Пора нам поужинать, да и Андрей Матвеевич подкрепится с нами перед дорогой. Подождите меня минутку… — Он прошел в свой кабинет и вернулся с небольшим черным мешочком, затянутым тесемкой. Точно такой мешочек я увидел и в руках Ворошилова.

«Что они в них хранят?» — разобрало меня любопытство.

В столовой все выяснилось. В Ленинграде на все продукты питания была введена жесткая карточная система. В черных мешочках Жданов и Ворошилов хранили выданные им на несколько дней вперед хлеб и галеты.

После весьма скромного ужина Андрей Александрович открыл свой мешочек и положил туда оставшийся на тарелке кусочек хлеба, а затем достал пачку галет и протянул ее мне.

— Вам на дорогу, Андрей Матвеевич, — сказал он с такой доброй улыбкой, что у меня и слов не нашлось, чтобы отказаться от неожиданного подарка. — Ведь на довольствие вы не сразу станете…

Это был еще один урок, полученный мною от Андрея Александровича Жданова. Прослужив долгие годы в армии, занимая высокие командные должности на фронте и в мирное время, я всегда старался, чтобы мой быт не был тайной для подчиненных. Такой подход к личной жизни, если она вообще есть у руководителя крупного масштаба, отметает все поводы для кривотолков и пересудов.

Побывав в штабе фронта, я получил краткие сведения о соединении, которым начал командовать.

43-я стрелковая — кадровая дивизия. В период войны с белофиннами в 1939–1940 годы за прорыв линии Маннергейма была награждена орденом Красного Знамени. С 1940 года дислоцировалась на Карельском перешейке северо-восточнее Выборга. С началом Великой Отечественной войны прочно удерживала рубеж государственной границы в своей полосе обороны. С прорывом противника на сортавальском направлении к Вуоксинской водной системе, выполняя приказ командующего 23-й армией, дивизия, отойдя от линии государственной границы, сосредоточивалась юго-восточнее Выборга с задачей нанести контрудар в направлении Вуосалми по прорвавшейся группировке противника из Кексгольма к Вуоксинской водной системе. Контрудар дивизии был подготовлен плохо. Части соединения встретили сильное сопротивление, одновременно противник силами 18-й пехотной дивизии, усиленной танковой бригадой, нанес по нашему открытому левому флангу сильный удар. Части дивизии понесли значительные потери, а командир соединения был тяжело ранен, что не могло не сказаться на боеспособности соединения. Не имея твердого управления, части дивизии стали отходить к Финскому заливу в район Койвисто, с наступлением темноты переправились на остров. Артиллерийские полки, занимавшие огневые позиции южнее в глубине, по инициативе своих командиров сумели отойти на новые рубежи.

В составе нового пополнения в части дивизии пришло немало коммунистов из числа ленинградских рабочих, о которых говорил мне и А. А. Жданов. Это позволило резко поднять уровень партийно-политической работы в соединении.

В первом часу ночи мне с ординарцем Михаилом Бродским не сразу удалось найти красные казармы. Стоило спросить у ночных патрулей, где они находятся, как начиналась тщательнейшая проверка документов, отнимавшая немало времени. И все же мы добрались благополучно.

Встретивший меня оперативный дежурный доложил, что здесь действительно временно размещены штаб 43-й стрелковой Краснознаменной дивизии и некоторые ее части, остальные на подходе. Артиллерийские полки на огневых позициях в полосе обороны 23-й армии. Из командиров штаба и частей дивизии, кроме него (дежурного), пока нет никого. Почти все командиры — ленинградцы, и командование разрешило им до утра навестить свои семьи. На вопрос, какую боевую задачу получила дивизия, оперативный дежурный отвечал обстоятельно и доложил, что уже сделано. Но не обошлось и без неувязок: первый эшелон должен отойти в пять часов утра, а основная масса начальствующего состава штаба, частей и подразделений отпущена в город до шести часов. Все попытки оповестить командиров пока результатов не дали. Город большой, машин нет, старые адреса зачастую оказывались недействительными, так как семьи многих командиров в связи с проводимой эвакуацией в городе находились в других местах.