От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным - [38]

На премьерской даче, где мы сейчас живем, есть бассейн, небольшой, метров двенадцать. Стараюсь плавать каждый день. Да и тренировки, как показал опыт, лучше не бросать. Бросишь — и сразу надо закупать одежду на несколько размеров больше. У меня, я рассказывал, был такой период, когда я из 44 — 46-го размера перелез в 52-й. Потом взялся за себя. Так что дома хоть полчаса в день стараюсь тренироваться.

А вообще я вам скажу, иногда доходит до маразма. Рассказали всем, что я занимался борьбой, так теперь звонят и говорят: «У нас назначено такое-то первенство. Когда прикажете проводить?» Я даже оторопел: «Что?» Они говорят: «У нас в принципе дата уже есть, но вы когда считаете нужным?» Я говорю: «Слушайте, да проводите когда хотите». А они все спрашивают, мол, когда вам удобно, вы-то приедете? Ну, не выдержал и послал их куда подальше: «Смогу — приеду, не смогу — не приеду. Дурака-то не валяйте!»

«Среди кого же мне кататься?»

— А вот на лыжах вы катались вместе под Сочи, в Красной Поляне. В Германии пристрастились?

— Нет, раньше. А дети катаются лучше, чем мы. Но у них были в этот день гости, и они с нами не поехали.

ВЛАДИМИР ПУТИН:

Я давно начал кататься на горных лыжах. Раньше ездил на Чегет, в Славск — это на Украине. Потом за границу несколько раз ездил. И Людмила катается. Я в этот раз посмотрел: даже совсем неплохо. А когда приехали в феврале в Сочи, люди там ошалели, когда нас увидели. Но реакция была какая-то очень добрая, человеческая.

Может быть, еще и потому, что с нами не было чиновников человек сто пятьдесят, которые не умеют кататься, но готовы лыжные палки держать.

Мы первый раз спустились, я потом подхожу к подъемнику, очки снял, а там очередь стоит — и вдруг возгласы: «Не может быть!» Начали пропускать без очереди. А вообще никто не приставал. Сфотографироваться только хотели. Много народу сразу собралось и сфотографировались все вместе. Вот автографы, правда, отказался давать, потому что или надо было кататься, или автографы раздавать. Все время бы на это ушло. Смешно еще было. Кто-то сказал: «Как же так, вы среди нас катаетесь!» Я засмеялся: «А среди кого же мне кататься? Среди негров? Так они не умеют, да и снега там нет».

— Вы вечером дожидаетесь мужа?

— Да. И утром встаю вместе с ним. Знаете, до того как он стал премьером, легко вставал по утрам, хотя спать ложились в двенадцать, в час ночи. Уставал меньше.

Сейчас — фантастическая нагрузка. Мне кажется, что просто нечеловеческая. Когда я смотрела по телевизору его встречу с Мадлен Олбрайт, мне даже страшно стало.

Спал он накануне от силы четыре часа, а утром была встреча с Олбрайт, длилась три часа. И это же не просто светский разговор.

— Вас не удивляет, как он со всем этим справляется?

— Удивляет. Правда, у Володи всегда была хорошая память. Я помню, когда он еще работал в Питере, нас пригласили на прием во французское консульство. Это было в самом начале его карьеры. Володя опаздывал, и мы все, человек семь, его ждали.

Когда он пришел, набросились на него с вопросами, и он часа два фактически давал пресс-конференцию, хотя мы были приглашены просто в гости.

— О чем?

— Да обо всем. Я тогда впервые увидела его в работе. Сидела открыв рот. А он говорил о политике, экономике, истории, юриспруденции. Я слушала и все время думала: «Откуда он все это знает?» Но знаете, я как-то всегда в него верила.

Сколько раз он начинал с нуля. И получалось. И в Москве все сложилось. А ведь после того как он ушел с поста вице-мэра, ему было непросто, он мог и не найти работу. Тот период вообще был для него тяжелым. Он молчал, ничего не говорил, но я же понимала. Я и сейчас в него верю, хотя и боюсь за него немного.

— Статус вашего мужа довольно резко изменился, и это не могло не сказаться на вашей жизни. Больше ограничений, как ни странно. Друзья, наверное, не могут просто взять и приехать к вам в гости. Девочки растут, в общем, оторвано от друзей…

— А сейчас и от школы, потому что усилены меры безопасности. Маша в девятом классе, Катя — в восьмом. Учителя приезжают домой. Но и подружки к ним сюда приезжают. Они все же ходят в кино, в театр… Конечно, элемент несвободы появился. Но девочки у нас получились — ох, не сглазить бы какие-то очень умные по жизни. Я надеюсь, что все эти перемены на них не скажутся.

МАША:

Честно говоря, в школу хочется. Там, конечно, задают всякие вопросы про папу.

Интеллигентные люди не спрашивают, а неинтеллигентные спрашивают. Ну, те, которые очень любопытные. Когда папа стал премьер-министром, нас стали очень уважать, резко так стали уважать. Но знаете, некоторые ведь льстят, подлизываются. И это очень чувствуется. Есть такие, которые на улице рассказывают: я знаю Путину. А вообще, кто со мной в прошлом году дружил, те и сейчас дружат.

КАТЯ, младшая дочь:

Вообще-то политика нас не волнует. Мы зовем папу смотреть мультики с нами, и он иногда смотрит. А еще у нас сейчас любимый фильм «Матрица», но папа его не видел. Мы его приглашали. Он сказал, что нет времени, но потом обязательно посмотрит. Мы сначала пошли в кинотеатр на Красной Пресне и посмотрели этот фильм на русском, а потом купили кассету на английском. В школе у нас три языка — немецкий, английский и французский.