От Ленинграда до Берлина. Воспоминания артиллериста о войне и однополчанах. 1941–1945 - [6]

Многие оперативные документы, разведывательные сводки – то есть основа для такого рода исследований – выглядят не так, как страницы из Журналов боевых действий или Оперативных сводок авиачастей и соединений с их описаниями вылетов, воздушных боёв, побед и потерь. Для артиллерийских документов, особенно периода позиционной обороны, характерны записи вроде следующих (даны условно). «1 марта. 3-я батарея 2-го дивизиона. По цели № 345 (иногда указывается, что это за цель, а часто просто стоит её числовой код), координаты 45–63,7, выпущено 7 снарядов (упомянут тип, взрыватель). Цель накрыта (или поражена)». Потери противника могут указываться, а могут по объективным причинам и не указываться.

Или что-то вроде следующего: «Противник в квадрате 25–34 ведёт инженерные работы». «По дороге (указываются крайние населённые пункты, допустим, Ивановка – Семёновка) за день в полосе наблюдения 4-й батареи 1-го дивизиона проехал грузовой автомобиль и три подводы». «На участке 257,4 и 175,6 (координаты) противник группами численностью до роты предпринимал попытки атаковать расположение 5-й роты 2-го батальона прикрываемого полка». «Противник ведёт огонь по участку обороны полка из района 9902, 552,1 и „горелой рощи“ силами миномётной батареи (снова цифровые координаты цели) и „кочующего орудия“. Выпущено 12 снарядов». И так далее. Разумеется, есть и иная информация – о боях, ярких эпизодах, с примерами действий личного состава. Но именно из такой вот «неяркой» ежедневной боевой работы тоже складывалась Победа. Тем более если речь шла о «неглавных направлениях».

К слову о них. 142-я стрелковая дивизия и 334-й артиллерийский полк воевали не на главных участках советско-германского фронта, где свершались переломные сражения. Да, они защищали Ленинград. Но опять же, не на южном направлении, откуда к городу рвались немцы (кроме одного месяца), а на северном, в Приладожье. На первый взгляд второстепенный участок, дальний угол. И война там с сентября 1941-го по июнь 1944 года (с небольшим перерывом зимой – весной 1943 года) была позиционной: взаимные артиллерийско-миномётные обстрелы, разведки, работа снайперов и истребителей. А в основном – совершенствование укреплений и линии обороны, боевая учёба, военный быт, зимой – голод и холод, поддержание боевого духа и психологического настроя (ведь психологически долговременная позиционная война действует порой тяжелее, чем периоды, когда войска находятся в движении). И организация военного быта, поддержание боеготовности и морального настроя, в том числе путём организации самодеятельности, музыкального творчества, переписки с тружениками тыла и т. д. (чем во многом и занимались политорганы Красной армии) играли важную роль, помогали выстоять и вынести блокаду.

Но «второстепенным» это направление было на первый взгляд. Пусть северный «финский» участок Ленинградского фронта оказался не таким тревожащим, как южный «немецкий» – но там тоже решалась судьба Ленинграда. А с ним судьба Балтийского флота, северного участка советско-германского фронта, Заполярья, а в целом – и судьба всей войны. Возьми враг Ленинград – и стратегическая обстановка оказалась бы критической, а может, и фатальной. Это как ответ тем, кто нынче хочет порассуждать о том, а не лучше ли было сдать город.

А финны, вопреки мифам, остановились не сами по себе, из «нежелания» брать Ленинград, а потому, что их остановили войска 23-й армии, и в том числе 142-я стрелковая дивизия с 334-м артиллерийским полком, зацепившиеся за укреплённую оборонительную линию, что проходила немного южнее старой советско-финляндской границы. И у финнов не хватило сил и средств её преодолеть. Зато соучастие в организации блокады финны (которых всё та же известная порода людей старается представить некоей невинной жертвой советско-русской агрессии) приняли очень деятельное.

А в феврале – марте 1943-го дивизия и полк участвовали в боях по прорыву блокады. В 1944-м – отбрасывали от стен города старых знакомых – финнов (дед в это время находился уже на другом участке фронта), освобождали Прибалтику. А закончили они свой боевой путь в составе 2-го Белорусского фронта в Поморье, в Данциге (ныне – польский Гданьск). Как раз там, где сейчас польские русофобы и власти этой страны активно уничтожают память о войне и советских воинах-освободителях. Тех самых, благодаря которым к Польше оказались присоединены обширные земли Силезии, Пруссии и Поморья с тем же Гданьском – Данцигом. Там, в Польше, шли очень ожесточённые бои. Там полку пришлось выдерживать многочисленные контратаки противника, сражаться с немецкими танками и самоходными орудиями. И потери были немалые.

Так что второстепенных участков и направлений на войне не бывает. Все важны. И везде, даже на таких вот «неглавных направлениях» и в ходе «боёв местного значения» солдаты дрались насмерть, проявляя воинское умение, мужество и героизм. Чаще всего оставаясь незамеченными и неизвестными.

Подробности о боевой работе отдельных воинов в оперативные документы попадали нечасто, гораздо больше тут могли бы помочь боевые характеристики и наградные листы, но в нашем случае таковых по итогам боёв 1941–1942 годов практически нет. Штаб полка исправно представлял отличившихся воинов к награждению, но на более высоком уровне (дивизии ли, корпуса или армии) эти представления в награды не воплощались. Очевидно, считалось, что раз войска отступают, то о каких наградах (кроме совсем уж крайних случаев) может идти речь. А награждение за прошлые заслуги не только не поощрялось, но и не допускалось. Например, указанием командующего 23-й армией (№ 01552 от 2 августа 1943 г.) было «категорически запрещено награждение личного состава за боевые действия в прошлом»