От Кульджи за Тянь-Шань и на Лоб-Нор - [57]

Берега озера разнообразны, во многих местах заросли густыми тростниками или окружены песками. Водная гладь озера привлекает много птиц, а тростники дают приют некоторым зимующим здесь лебедям и уткам. За многочисленными кабанами охотится редкий здесь тигр (Труды Тибетской экспедиции, ч. 3, СПб., 1896, стр. 107–109).

У М. В. Певцова также приводятся данные об этом, одном из самых больших озёр Центральной Азии. По данному автору, озеро имеет длину до 90 км, а ширину 53 км. Крайне любопытным представляется мастерски записанная картина ловли рыбы зимой. Картина эта представляет исключительный этнографический интерес:

"Зимой, когда озеро Баграш-куль покроется льдом, монголы ловят в нём много рыбы и сбивают её в Карашаре, откуда большая часть этой рыбы отправляется на продажу в Урумчи. Рыбу добывают двумя способами: крюками и острогой. Сделав во льду прорубь, обкладывают её по краю принесённой с берега землёй, опускают в воду прочный железный крюк с наживкой из мяса, привязанный к веревке, и с наступлением ночи разводят вокруг проруби на земляной насыпи костёр. После этого ловцы отходят от проруби по льду на версту и более, выстраиваются в линию и подвигаются к ней потихоньку, стуча сильно палками об лёд. Пробудившиеся рыбы, заметив издали свет, направляются к проруби и глотают наживку. Точно таким же образом загоняют рыб к большим прорубям, у которых их караулят бойцы с массивными острогами. К рукояти остроги привязывается верёвка, свободный конец которой прикрепляется к толстому колу, замороженному во льду. Ударив очень большую рыбу, с которой невозможно справиться одному, боец выпускает из рук острогу, а потом с помощью товарищей втягивает её постепенно на лёд. Рыбы в Баграш-куле, по словам монголов, достигают длины почти человеческого роста и принадлежат, по всей вероятности, тем же видам из семейства карповых, которые живут в Яркенд-дарье и её левом притоке Конче, вытекающем из этого озера" (Труды Тибетской экспедиции, ч. I, СПб., 1895, стр. 341).

⁽¹⁷⁾ Токсум — оазис и городок в Восточном Тянь-шане, близ города Турфана, лежит в известной Турфанской впадине на большой дороге, связывающей центр Синьцзяна город Урумчи (китайское название Ди-хуа) с Кара-шаром. Таким образом пути из Токсума идут в Джунгарию и Кашгарию и естественно, что Якуб-бек избрал этот пункт для построек здесь укреплений, поскольку именно здесь, с востока, можно было ждать китайцев, которые, конечно, прекрасно знали древнюю дорогу из Анси на Хами и Турфан, в обход пустыни Лоб-нора.

⁽¹⁸⁾ Заман-бек — личность в некоторых отношениях примечательная; русские историки Востока хорошо знают Заман-бека и его помощь русским в путешествиях или дипломатических переговорах. Заман-бек, или Заман-хан-эфенди, действительно уроженец Кавказа, но затем он был в Турции, откуда турецкий султан посылает его к Якуб-беку вместе с некоторыми другими лицами, знающими военное дело.

Заман-бека после смерти Якуб-бека и падения Джеты-шаара можно видеть на русской службе: он в Ташкенте работает переводчиком в канцелярии туркестанского генерал-губернатора. В 1877–1878 гг. участвует в посольстве, отправленном Россией в Афганистан и возглавлявшемся генерал-майором Н. Г. Столетовым.

Заман-бек от имени Якуб-бека вёл предварительные переговоры с посольством капитана Куропаткина[142], который с инструкциями туркестанского генерал-губернатора Кауфмана был послан в Кашгарию в 1876 г., т. е. в том же году, когда и начал свое Лобнорское путешествие Пржевальский. Куропаткин имел задания по установлению границ между Джеты-шааром и Ферганской областью, а также по выяснению общей политической обстановки в Кашгарии. У Куропаткина читаем о Замн-беке:

"Через несколько дней к нам явился Заман-хан-эфенди, которому было поручено Якуб-беком вести предварительные переговоры. Наше изумление было очень сильно, когда оказалось, что Заман-хан прекрасно владеет русским языком и довольно образован (мы с ним беседовали об Англии, которой он не симпатизирует, о европейских делах, причём он высказал очень верные соображения и своё знакомство с положением дел в Тунисе, Алжирии и Египте). Он нам сообщил о своём прошлом несколько подробностей, из коих мы узнали, что он выходец с Кавказа, получил в России образование, но по каким-то политическим делам вынужден был бежать в Константинополь. Оттуда, три года тому назад, Заман-хан прибыл в Кашгар и с тех пор состоит при Якуб-беке в качестве доверенного советника. Заман-хан сильно симпатизирует русским и уже доказал свою симпатию на деле: только благодаря его влиянию подполковник Пржевальский был пущен на Лоб-нор. Ранее же приезда Заман-хана в г. Курля наш путешественник находился в этом городе как бы под почётным арестом. Заман-хан вызвался сам проводить г. Пржевальского на Лоб-нор, и позднее, в письмах ко мне, г. Пржевальский, выражает свою полную благодарность Замаш-хану за его искреннюю дружбу и содействие во всех трудных обстоятельствах, в которые становилась экспедиция" (Кашгария, Историко-географический очерк страны, её военные силы, промышленность и торговля. СПб., 1879, стр. 7).