От Карповки до Норвежского моря - [26]

В ЦПУ меня встретил уже раскрасневшийся Башарин и, спросив есть ли у меня с собой, предупредил о необходимости доклада коменданту ББК. Получив утвердительный ответ на свой вопрос, Башарин и я вошли в каюту командира дока. В каюте был полный сбор, по-видимому все технические вопросы были уже решены и шло обсуждение Комиссией формулировок Акта проверки. Присутствовали командир дока, командир лодки, старпом, замполит, помощник командира, оперативный уполномоченный, ст. докмастер, сдаточный механик, ст. строитель по электротехнической части и ответсдатчик «Омнибуса». Около стола стоял мне незнакомый человек в форме капитан 2 ранга. Башарин представил меня ему, на что он протянул руку и скороговоркой выпалил несколько слов, из которых я уловил лишь два — ББК и шило. Помня о вопросе Башарина при встрече в ЦПУ и совершенно забыв курьезную фамилию коменданта ББК, я машинально ответил — есть. Что есть, спросил комендант. Я ответил — шило. Сразу образовалась неловкая пауза, на некоторых лицах из присутствующих я заметил еле сдерживаемые от смеха улыбки и я понял, какого дурака я свалял. Выручил Сережа Русаков. Строгим командирским голосом он сказал: «Отставить, ёбть». И затем уже мягче добавил: «Борис Владимирович, докладывай, ёбть, коменданту». Мой трехминутный доклад интереса не вызвал, как и доклад ответсдатчика «Омнибуса». После чего представители науки были отпущены, моя фляжка осталось невостребованной. Но уже менее чем через час я был снова вызван на ЦПУ, где меня с тем же вопросом снова встретил Башарин и сказал, что «нужно помочь флоту и заводу довести параметры дока до соответствия нормам». Как я понял, речь шла о некоторых формулировках Акта проверки. Ответил, что всё ясно и у меня с собой есть, мы снова вошли в каюту. Чувствовалось, что принципиально уже работа комиссии закончена, осталось лишь достичь компромисса по отдельным вопросам и затем последует небольшой банкет по неписанным законам флотского гостеприимства. Тем не менее, в каюте командира дока ещё шла работа, дым стоял коромыслом. С большим накалом страстей шло обсуждение замечания по недопустимо большой осадке дока, которую по ходу обсуждения всё-таки буквально по миллиметрам удавалась уменьшать. Гораздо сложнее дело обстояло с шириной дока, уменьшить которую с одной стороны было практически невозможно, а с другой — нужно было выдержать жесткие требования минимально допустимого расстояния между стенками канала и бортами дока. А вот по основным системам и механизмам дока замечаний не было… Видно было, что комендант уже устал от работы. Сидя на диване, он медленно повторял одну и ту же фразу: «Но акт мы ещё подписывать не можем». Остальные участники процесса также не могли ещё подписывать акт, но могли ещё сидеть за столом, уставленным скромными флотскими закусками из рациона подводников. На столе была также разбросана вобла, хлеб, головки лука, чеснока и другие мелочи. Явно не хватало содержимого моей фляжки. От тоста за науку, помогающую заводу и флоту, отказаться было трудно. Выпив и отведав скромных закусок, я ушел. Прошло совсем мало времени и Витя Соколов отыскал меня в 1 отсеке и, с трудом выговаривая моё имя и отчество (Вите почему-то при любых обстоятельствах нравилось называть всех по имени и отчеству, независимо от возраста), повторил просьбу о помощи заводу и флоту. Вероятно уже был достигнут полный консенсус, дело плавно перешло в банкет и никто из участников не мог четко и требовательно вызвать меня по громкой связи. Я опять взял фляжку и мы пошли на ЦПУ. Как я и предполагал, Акт уже был подписан, банкет достигал своего апогея и, как всегда у нас водится, говорили о работе. Комендант, сидя на диване, «клевал носом» и, пробуждаясь от наваливающегося сна, мрачновато взирал на сидящих за столом. Сережа Русаков пытался привлечь внимание Бори Башарина к серьезным недостаткам в системе гидравлики перископа. Ударяя ребром ладони по столу, он говорил: «Течет же, ёбть!» При каждом ударе Башарин вздрагивал, открывал глаза и, глядя мимо Русакова, кому-то загадочно улыбался. Ответственный сдатчик «Омнибуса» увлеченно объяснял ст. докмастеру принцип действия системы управления оружием. Сережа Малацион выглядел ещё свежим и энергично закусывал в компании с опером и появившимся Валерой Андроновым (Валерий Павлович Андронов, тогда кап.2 ранга, опытнейший командир БЧ-5, симпатичный бородач с мягким и вкрадчивым голосом). Володя Хияйнен обсуждал бытовые проблемы с командиром дока. Сдаточный механик молчаливо сидел в углу стола, дожидаясь, когда командир БЧ-5 будет готов к обсуждению лодочных проблем. Не было только замполита, он был при службе — проводил комсомольское собрание экипажа. Витя Соколов быстро распорядился с моей фляжкой и опять я не устоял от тоста за науку. Потом пили (чисто символически, «по ниточке»)за союз науки с флотом, с промышленностью и за тройственный союз науки, промышленности и флота. На ужин я не пошел. После ужина все, кто задержался на носовой палубе дока, могли наблюдать технически сложную и опасную операцию по возвращению коменданта ББК на свой катер. Не рискуя жизнью коменданта, спускаясь по трапам с высоченной палубы дока, его, запакованного в одеяла, моряки осторожно опускали на трех толстых фалах с дока на корму катера, где с поднятыми руками его принимала команда катера. Операция прошла благополучно.