От Голливуда до Белого дома - [27]
Я сделал все необходимые к отъезду приготовления. Прошлым летом на теннисном турнире в Венеции я познакомился с американским бизнесменом Виктором Риддером. Он владел несколькими немецкоязычными газетами в Нью-Йорке (позже его компания сольется с другой и будет известна под именем «Найт/Риддер»). Он предложил мне обратиться к нему, если я приеду в Америку и мне понадобится помощь. Разумеется, он считал меня богатым молодым итальянцем и имел в виду помощь с нужными знакомствами, а не финансовую… так что, когда я попросил его выступить моим гарантом при заполнении иммиграционных документов, он согласился. Поскольку я родился в Париже, я мог сразу же въехать в США по французской квоте. Я купил билет первого класса на итальянский корабль «Сатурния», который отплывал в Америку в начале декабря 1936 года.
Маму очень беспокоил мой отъезд. Она вела активную переписку со своими давнишними подругами в Вашингтоне, и одна из них, миссис Хардли, написала ей: «Ни в коем случае не посылай своего сына в эту страну. Американские мужчины жесткие и амбициозные, ему против них не выстоять. У него нет ни малейшего шанса».
Беспокоилась мама и по другому поводу. Итальянское правительство приняло закон об ограничении валютных операций, и теперь из страны разрешалось вывезти только 100 долларов. Итак, отправляясь в землю обетованную, я имел при себе эти деньги, рекомендательные письма мамы ее старым друзьям плюс теннисную ракетку, смокинг и надежды на светлое будущее. Кажется невероятным, но я и не подозревал о том, что в Америке в самом разгаре была экономическая депрессия. Но, с другой стороны, свою информацию я черпал из фильмов, а не из газет.
Мама проводила меня до Неаполя. Она была печальна, плакала, но старалась ободрить меня. Все будет хорошо, повторяла она. Лично я нисколько в этом не сомневался. К завоеванию Америки я основательно подготовился: на мне был серый фланелевый костюм, синяя рубашка, белый галстук, белые туфли, верблюжье пальто и модная коричневая шляпа. Это же американская униформа, не так ли? С такой экипировкой я непременно добьюсь молниеносного успеха, как все, кто уехал в Америку.
Помню, как мама с пристани исступленно махала рукой вслед отчаливающей «Сатурнии» и кричала мне: «Помни, что ты Кассини! Всегда помни: Лоевский-Кассини!»
Глава 3
В бетонных джунглях Нью-Йорка
>Нью-Йорк, 1930-е годы
Я прибыл в Нью-Йорк в середине декабря 1936 года. Плавание было трудным, все время штормило. «Сатурния» причалила поздно вечером, с большим опозданием. Город, по крайней мере с первого взгляда, был начисто лишен изящества и очарования Рима. Он буквально подавлял, я и не представлял, что дома могут быть такими высокими. Я также не представлял, что он будет завален снегом, которого в том году выпало очень много. В мою душу впервые закралось сомнение: может быть, Нью-Йорк вообще не соответствовал моим ожиданиям? Я вглядывался в очертания города, пока мы швартовались. Это были бетонные джунгли с тысячами и тысячами огней в окнах небоскребов. Их вид рождал у меня чувство одиночества и потерянности. Неужели мне суждено стать маленьким человечком, работающим в одном из огромных зданий? Как я смогу произвести впечатление на этот величественный и холодный город? И тут мне стало очень страшно.
Несмотря на штормы, путешествие доставило мне удовольствие. Я не страдал морской болезнью, выиграл турнир по пинг-понгу и без излишнего рвения ухаживал за молодой американкой, чья мать всячески старалась сокрушить мои мечты. В стране депрессия, повторяла она. Выпускники колледжей работают курьерами в «Вестерн Юнион», если вообще работают. «С чего вы взяли, что вас ждет успех?»
«Ну конечно же, он меня ждет», — отвечал я. У меня всегда все складывалось удачно, я вращался в лучших кругах общества Флоренции и Рима, невзирая на то, были у моей семьи деньги или нет. Я полагал, что и в Америке все будет именно так, что светские люди тут же узнают во мне своего: «А вот и Олег! Как вовремя он приехал. Нам его так не хватало! Может быть, сыграем в теннис?»
Я тратил на корабле деньги так, как будто в Нью-Йорке ими были устланы улицы, платил за всех в баре. Когда я сошел на берег, из 100 долларов у меня оставалось только 25.
Масштабы города впервые заставили меня призадуматься. Очевидно, что мой приезд не стал важным событием в жизни Нью-Йорка. Но времени на сомнения не оставалось. Я пребывал в состоянии радостного возбуждения от наконец увиденной статуи Свободы и силуэта города, и мне еще предстояло пройти таможню и иммиграционные процедуры. Завершились они очень поздно, и любезный врач итало-американского происхождения предложил подвезти меня до отеля.
