От гетеры до игуменьи. Женщина в Ранней Византии - [25]

Своего рода индикаторами высокого статуса и богатства в одежде византийцев были шелк, лен и шерсть. Поэтому христиане, выбравшие аскетическую жизнь, оставляли свои дорогие наряды в прошлом. Некоторые, исповедующие крайний аскетизм, жили (в отшельничестве) практически нагими либо в нищем рубище. Но наиболее популярным для женщин-аскетов было одеяние бедняков: всего один предмет одежды и сопутствующие этому постоянный недостаток теплоты и чистоты. Настоящая власяница была из грубой ткани, сделанной из шерсти козы. Например, Мелания Младшая в замужестве носила тунику из грубой шерсти под шелковыми одеждами.

Определенная сложность для благочестивых дев заключалась в том, что, вступив на пусть аскезы, они должны были исполнять работы, которые считались рабскими. Но так проявлялось подлинно христианское смирение.

Соблюдать христианский аскетизм в миру, находясь в браке, можно было несколькими путями, отличающимися различной степенью глубины. Приобщиться к аскетизму можно было, даже имея детей, но ведя праведный и целомудренный образ жизни, избегая плотских наслаждений и совершенствуясь духовно. Более глубокий вариант аскетического жития мог проявляться в мирской брачной жизни, при условии взаимного согласия между супругами о поддержании девственного образа жизни. В источниках имеется достаточно большое множество примеров, подтверждающих это.

Так, один из спутников Антония Великого — Аммон (Амун), отец Нитрийского монашества, в свое время вынужденный жениться, в день свадьбы убедил свою невесту жить девственно. После восемнадцати лет такой жизни они «были связаны союзом, гораздо теснейшим, нежели союз плоти и крови». Впоследствии жена отпустила Аммона в пустыню, а сама собрала в доме «сообщество дев», устроив подобие домашнего монастыря. В греческой версии «Истории монахов» Руфина говорится, что ее челядь также входила в эту аскетическую общину.

Впрочем, несмотря на обилие примеров соблюдения христианками физического девства в браке, это, естественно, не было всеобщим явлением, хотя многие отцы церкви говорят о девстве как о лучшем, по сравнению с браком, состоянии. Например, Григорий Богослов говорит, что «брак — хорошее дело, но не могу сказать, чтобы он был выше девства… гораздо лучше свобода от плоти» (Слово надгробное Горгонин, 37, 10, 1–2).

Нельзя говорить о том, что «аскетизм в миру» был «менее аскетичен», чем собственно монашество. Усилия, прилагаемые для соблюдения девственной жизни в миру, были усерднее, чем у монахов. Зачастую сами жилища были совершенно не приспособлены для аскетического подвига. Исключение составляет группа знатных подвижниц, создавших в своих владениях на собственные средства целые «частные города» с собственными купальнями и церквями. Например, владение Мелании Младшей в Тагасте было по размерам больше, чем соседний город, и там обреталось множество учителей и два епископа.

Но, конечно, наиболее последовательное и концентрированное выражение христианский аскетизм достиг в монашестве — полном уходе от мира.

Под монастырем большинство источников понимают преимущественно «келью», а не киновиальный (общежительный) монастырь.

Можно дискутировать о том, в какой мере жизнь в общежительном монастыре, подчиненную строгим правилам, можно считать частной. Однако сам уход в монастырь был не чем иным, как стремлением к уединению, к сосредоточению на своей личной борьбе со страстями. Этот шаг в какой-то мере давал возможность остаться «наедине с собой».

Поступить в монастырь девочке можно было с 10-летнего возраста (VI Вселенский собор, правило 18). Св. Василий Великий рекомендовал принимать в монастырь не ранее 17 лет.

В некоторых монастырях поначалу существовал обычай облекать только что поступивших дев в шелковые цветные одежды с драгоценностями, а потом торжественно снимать их перед алтарем; эти одежды составляли сильный контраст с черными одеяниями, которые монашкам предстояло затем носить всю жизнь. На VI Вселенском соборе, прошедшем в 680–681 годах, такой порядок пострижения был запрещен.

Из сборников, посвященных монашеской жизни, известны прежде всего два — «Лавсаик» и «Луг духовный».

Монашескую жизнь ранневизантийских женщин ярче всего можно представить по материалам из Египта и Палестины.

Подавляющую часть египетского монашества составляли жители Египта — копты и греки. По подсчетам А. Б. Баньковой, в Египте на рубеже IV и V веков существовали следующие женские монастыри:

— обитель близ Александрии, где было около 70 дев-насельниц (Лавсаик, 1);

— женский монастырь в Тавенниси, в котором жили 400 монахинь (там же, 32); на момент кончины основателя общежитийного монашества Пахомия женских обителей здесь было уже две;

— 12 женских монастырей в Антиноэ (там же, 67);

— 1 старица и 60 отроковиц в Антиноэ (там же);

— 10 тыс. инокинь в Оксиринхе;

— 1800 монахинь в Фиваиде у аввы Шенуте (Созомен, III, 14).

Помимо этого, женские монастыри имелись в Ликополе и Арсиноэ.

По мнению ряда авторов XIX века (например, К. Кекелидзе), «женские монастыри в Египте не уступали мужским по количеству населявших их инокинь». Руфин вполне твердо принимает соотношение монахинь и монахов как один к пяти. Но современные подсчеты говорят о том, что общая численность монахинь не превышала 10 процентов от общего числа всех монашествующих. Это можно объяснить неподходящими для женщин суровыми условиями жизни в египетской пустыне.