От гетеры до игуменьи. Женщина в Ранней Византии - [14]

Геморрой не относится к венерическим болезням, но анальный секс уж точно не способствовал лечению этого недуга, если он был. Гиппократ дает специальные рекомендации для лечения геморроя у женщин — обильное обмывание горячей водой с лекарственными травами (Гиппократ. О геморроидах, 9).

Половым путем передавались в то время проказа и «слоновая болезнь» (элефантиаз). О внезапном поражении проказой монаха, пришедшего «на дом» к блуднице в Иерихоне, рассказывает Иоанн Мосх (Иоанн Мосх. Луг духовный, 14).

Единственным гарантированным лекарством спасения от таких заболеваний была благочестивая жизнь в христианском браке. Женщины же, хотя бы несколько раз добровольно или вынужденно менявшие партнеров, всегда сильно рисковали.

Вместе с тем венерические болезни в ранневизантийское время так устрашали многих, что они предпочитали не искушать судьбу. В 129 главе «Лавсаика» Палладия рассказывается о временах гонений Диоклетиана. В Коринфе девушка-христианка попала в публичный дом и была предложена всем городским развратникам. Но девушка сказала, что у нее есть язва в утробе, и эта уловка спасла ее от поругания.

Нельзя обойти вниманием и проблему сексуального насилия, связанную в Ранней Византии чаще всего с войнами и захватом городов неприятелем. Для древней и средневековой истории (как, впрочем, и позднее) это было общим местом. Главным здесь было не собственно насилие, так как в большинстве случаев после него следовало убийство женщины. Но если преимущественно рассмотреть случаи, когда женщина оставалась в живых, то можно выделить несколько вариантов отношения к этой ситуации.

Насилие над девушкой-христианкой — несовершеннолетней или еще не вышедшей замуж (приблизительно одно и то же) — считалось моральным осквернением. Описывая взятие Иерусалима персами в начале VII века, сопровождавшееся массовыми изнасилованиями, Антиох Стратиг целомудренно пишет: «Девушки все оплакивали растление своей девственности» (Антиох Стратиг, 17). Сложно представить ситуацию согласия с насилием, но тот же Антиох указывает, что были девицы, не противившиеся захватчикам, поскольку это давало шанс остаться в живых, ибо тех, кто сопротивлялся, персы убивали сразу: «Сколько девиц, не согласившихся на мерзкое надругание, было врагами предано смерти!» (там же, 22).

Насилие над язычницами воспринималось как крайне неприятное событие, которое, однако, влекло за собой преимущественно физические, но не моральные неприятности.

Насилие над женщиной-христианкой несло столь глубокое моральное осквернение, что ему однозначно следовало предпочесть смерть.

Самым злостным надругательством, какое только можно представить, считалось насилие над монахиней. Совершившему его христианину полагалась смертная казнь. Разумеется, это никак не могло не остановить захватчиков-иноверцев. Во время взятия Иерусалима персами «монахини молились Богу в церквах со слезами и вздохами, и их истребляли как убойных животных… На Масличной горе находился монастырь, в котором пребывали святые девы числом 400. Враги вошли в тот монастырь и, как голубей из гнезд, вывели невест Христовых, блаженных, достойной жизни и беспорочных в девственности… Тогда произошло дело, достойное плача: они надругались над Христовыми невестами, насилуя их волю, и растлевали их девственность» (там же, 17, 22–23).

Лишь некоторым девицам удалось хитростью обмануть насильников. «…Среди персов юный отрок поймал одну деву и, думая надругаться над нею нагло, бесстыдно, насилу тащил ее к себе». Но девица обманула насильника, пообещав ему дать масло, дающее неуязвимость в бою. Перс на ней же решил испробовать его: намазал ей шею маслом и ударил мечом. «Девушка этого и домогалась, чтобы плоть ее не была поругана этим мерзавцем и опозорена диаволами. Она предпочла умереть убитой телесно, но не погибнуть духовно… Блаженна давшая себя на убиение для свидетельствования о Христе и для беспорочного сохранения своей девственности» (там же, 24–25).

В Античности девушки порой вели себя в аналогичной ситуации не менее достойно. Вспомним, например, историю несчастной Микки из Элиды, которую заколол пьяный командир телохранителей местного тирана (Плутарх. О доблести женской, 15).

Но помимо внешних врагов сексуальное насилие могли проявить и «свои». Так, один византийский полководец, желая овладеть красивой девушкой, сначала подверг пыткам ее мать, а затем похитил ее саму из монастыря, где она укрылась (Феодорит Кирский. Церковная история, V, 23). Преподобный Петр Аргивский как-то спас от другого военачальника девушку, которой тот хотел овладеть как рабой (Житие преп. Петра, 11).

В Константинополе эпохи Иоанна Златоуста знатная женщина, жена некоего Элевферия, ради спасения целомудрия сбросила свое дорогое покрывало-мафорий и бежала, переодевшись в одежду рабыни, (Палладий. Диалог с Феодором, X). Но такое удалось далеко не всем и не всегда.

Одну «благоговейную деву», стоило отлучиться ее матери, изнасиловал солдат, вломившийся в дом. «Так, совлекшись образа девства, она села на коврике и разрыдалась, и разорвала свои одежды. Когда мать вернулась, она рассказала, что произошло. И так скорбно девица просидела много дней». После этого девствующие и клирики сказали ей: «Облекись в одежду девы, ибо этот грех был не от тебя». Но девушка, считая, что Бог попустил это за ее грехи, отказалась, «и так она осталась до смерти, терзаясь и плача» (Великий патерик, III, 80).