От экватора до полюса - [44]

Взрыв на четвёртой домне

Иван Дмитриевич Чиграй. Мне хочется начать с рассказа об этом человеке, но не потому только, что он работал главным инженером и руководителем группы советских специалистов на Бокаринском металлургическом заводе, где мне довелось трудиться в тот же период переводчиком. И даже вообще не поэтому. Просто я люблю писать о хороших людях, а он один из них.

Мы с Иваном Дмитриевичем как-то незаметно сдружились, особенно перед моим отъездом, когда частенько в конце дня, после окончания киносеанса в нашем клубе мы выходили вместе и прогуливались по тихим улочкам небольшого городка, точнее одного сектора крупного уже города Бокаро, вслушиваясь в тишину Индии, которая, конечно, не была абсолютной. Где-то прозвенит цикада, прошелестит над головой ветром летучая мышь, неожиданно рассмеётся проходящая недалеко в стороне ватага молодых индийских парней.

Городок советских специалистов обычно засыпал рано, как и рано поднимался, поэтому вскоре после киносеанса его улицы пустели, и редкие пары любителей подышать вечерним воздухом попадались нам навстречу.

А воздух здесь удивительно менялся в различные времена года. Он то буквально обдавал ароматной волной дыхания цветущих ленкоранских акаций, то в зимние дни веял прохладой, словно прилетевшей к ночи из нашей Сибири, то охватывал душным жаром, совершенно не смягчаемым наступлением ночи, и тогда мы торопились по домам к спасительному холоду кондиционеров. В летнее время, длящееся почти восемь месяцев, несмолкаемый гул охлаждающих помещения машин заполнял воздух странным всеобъемлющим шумом, без которого уже не представлялась жизнь до тех пор, пока они вдруг не выключались с приходом осенней прохлады, и только тогда в один из вечеров вы неожиданно ловили себя на мысли, что вас поражает тишина. Оказывается, в мире может быть тихо, а вы забыли это ощущение.

Иногда с наступлением темноты при выходе из дома неожиданно прекрасная картина вас заставляла застыть на месте и стоять неподвижно в страхе испортить впечатление. Вы вдруг видели перед собой усеянную новогодними огнями ёлку. Нет, конечно, это на самом деле была не ель, а, скорее всего, эвкалипт, крона которого слилась с ночью, но по всей её поверхности сияли огоньки. Это десятки светлячков расселись на отдых от своих маленьких светлячковых дел. И вот кто-то потревожил их, и они понеслись вам навстречу, разлетаясь беспорядочно в разные стороны, миниатюрные светящиеся фонарики. Вы пытаетесь их поймать, но это отнюдь не просто. И тотчас в воображении всплывает «Лесная песня» Леси Украинки, её болотные огоньки-потерчата. Конечно, это они прилетели сюда проказничать, и теперь поднимаются высоко в небо, теряясь из виду среди таких же ярких, но неподвижных звёзд.

Я вспоминаю об одном из таких прекрасных вечеров, когда индийское лето ещё не наступило, а для меня это была последняя весна в Бокаро. Мне предстояло скоро возвращаться на Родину и мы, по обыкновению втроём: я, моя жена и Иван Дмитриевич, не торопясь, шли к задним воротам городка. Впрочем, с нами ещё ходил дворовый пёс, которого Иван Дмитриевич очень любил, часто подкармливал и почему-то назвал Пиратом. Первое время, когда мы только начинали ходить вместе, Пират нас принял недружелюбно и недовольно ворчал, пока Иван Дмитриевич не прикрикнул на него начальственным тоном.

Собственно, только тогда я и услыхал его командный голос, да и то весьма спокойный. Мне практически не приходилось переводить то, что говорил Чиграй, так как я работал на заканчивающемся строительстве последних объектов, а Иван Дмитриевич принял дела по эксплуатации уже пущенных цехов. Так что мы с ним встречались главным образом в клубе на репетициях концертных программ, которые он любил наблюдать в свободное время, на собраниях и совещаниях, да если мне приходилось ехать в командировку, и тогда, подписывая выездные документы, он порой обращался с просьбой:

— Женя, если будет время, купи, пожалуйста, в Калькутте моим сыновьям джинсы. Ты знаешь, какие им нравятся, а мне и некогда, и возьму не то, что надо. Вот деньги.

Он был почти всегда спокоен, во всяком случае, старался не горячиться, знал, что сердце уже сдавало не раз, напоминая о солидном предпенсионном возрасте. Вот и завтра оно ему напомнит о себе, но тогда это будет уже ЧП и не только для него. Завтра будут целый день носиться машины скорой помощи, помогая людям и заводу, толпы людей соберутся у госпиталя, узнавая о состоянии пострадавших, двенадцать часов рабочего напряжения сменятся облегчением в душе и в то же время болью в области сердца. Но всё это будет завтра…

А сегодня мы опять идём вчетвером, если считать Пирата, и Иван Дмитриевич, как всегда, отвечая на мои многочисленные вопросы, рассказывает о себе:

— Конечно, ехать в Индию в таком возрасте, может, и не следовало, да ещё без жены, уставшей от поездок и оставшейся в этот раз с детьми. Но что делать, когда вызывают в министерство и говорят, что объект очень важный, крупнейший в Индии, и тут нужен такой опытный руководитель, как Чиграй, который и кандидат технических наук, и лауреат Государственной премии СССР, и много лет руководит, и так далее и тому подобное.