От «Черной горы» до «Языкового письма». Антология новейшей поэзии США - [147]

Важные нервы управляют серьезностью. Голос помогает. Непрерывность существует в нервной системе. Как природа?

Как глаз создает комнату? К берегу нервной системы. К лесу.

Где проявляется, сияет алхимия? Свет – полон значения: нету. Та же самая улыбка не означает, что она работает так же легко, ровно, как дух над звуком. В или вне нервной системы. Проговаривать землю, выдергивая, поворачивая, заставляя стоять. Конец.

А1

дан ум существующий искусной

попыткой как раз начинающей физически

непомеченное и надеющееся

и дана скелетная структура

перекатываясь и откатываясь от сердцебиения

уносясь от сердцебиения

играя возвращаясь ждать сердцебиения

я думаю Джим пьет свое сердцебиение

всегда упоминая чье-нибудь багряное сердцебиение

и дан спокойный ум пролистывающий

к ясному небесному письму

а также дано консервативное

формирование и реформирование букв

«мальчики вы сожжете листья?»

на эту искусную вещь

нельзя положиться

МЫ ВИДИМ

В университетах, супермаркетах, в языке, где-нибудь в обществе говорится, мы видим людей неспособных соответствовать человеческим пропорциям, мы видим их обманом вовлеченных в каннибализм комплиментами, мы видим их бредущих по пляжу, не замечающих друг друга, ищущих отпечатки пальцев, но в то же самое время они клинически не способны определить своих дураков в серии простых политических снимков преступников для полицейского архива мы видим их раздраженных, ищущих…

1975 Александр Фролов

Единый мой голос

Услышав свой голос

Я заговорил, подстрекаемый

Неувязкой, и записал

Все остальное поэзией.

Книги читая, дуэтами

Из ниоткуда заговорили, мол;

Пусть говорят. Привычные взгляды

Позади оставляют деревья.

Пришел из нейтральной я точки

В пространстве, вдали от чужих

Внутренностей голов, скажи-ка могу ли я

видеть, как чистый лист затмевает

Тот розоватый рассвет по сю сторону

Генетического кода. Сомнение,

Имя твое – несомненность. Генерации

Записей восхода солнца

Вообрази свет, пока страница

Не станет белой, я предскажу

Настоящее, слушая как будущее

Увядает в стиранье слогов.

1981 Владимир Фещенко

Китай

Мы живем в третьем от солнца мире. Номер три. Никто не указывает нам, как жить.

Люди, учившие нас считать, – сама доброта.

Всегда пора уходить.

Если идет дождь, у вас либо есть зонт, либо нет.

Ветер срывает шляпу.

Восходит и солнце.

Лучше бы звезды не толковали о нас между собой; лучше бы мы сами делали это.

Бежать поперек своей тени.

Сестра, указывающая на небо хотя бы раз в десять лет, – хорошая сестра.

Пейзаж моторизирован.

Поезд несет вас туда куда едет.

Мосты посреди воды.

Народ плетется по обширным просторам бетона, прямо в самолет.

Не забудьте, как на вас будут смотреться шмотки, когда запропаститесь.

Куртки в витрине висят на крючках; на месте голов – вопросительный знак.

Даже слова, парящие в воздухе, отбрасывают синие тени.

Когда вкусно – едим.

Листья падают. Указать на вещи.

Выйти на верные вещи.

Эй, прикинь! Что? Я выучился говорить. Здорово.

Чья голова не завершена, расплакался.

Падая, что могла сделать кукла? Ничего.

Спать.

Тебе идут шорты. И флаг тоже неплохо смотрится.

Все любовались взрывами.

Время вставать.

Но лучше бы и привыкать ко снам.

1981 Владимир Фещенко

Краткое содержание

Так как все языки изолируются и отапливаются

каждый из них особым частным способом

обнажения в проеме словесного окна

с теснящимися напротив него лицами

городскими деревьями и личными ритуалами гигиены

отмывая тело от всяких денежных транзакций

Детали машины выключают свои слова и затихают

в описании, адресованном органам чувств

объедками из телевизора, которые никому не придет в голову съесть

даже в самом процессе глотания.

Вот эти «сами процессы» должны мы

обратить своим вниманием к плоскости экрана, прямо сейчас!

Эта ведь самая плоскость

к которой надо пришпилить

проекцию очеловеченного тела в оболочке

силами, разумеется, вне нашего контроля.

Но не в переключателях вина, все случилось задолго до них.

Скалистые выступы, лавровые пары, священные обмороки

позднее – на самих написанных картинках, задолго до алфавитов

в наскальной живописи в глазах ученых

он прикован к ней менторским изгибом

задницы двумя классами ниже, чей обладатель

едва способен на речь, на множество, стоит там и ждет Платона

которому Сократ скажет это все лишь риторика.

Но, как известно от Аристотеля, Платону неведомы замыслы

он только дает приказы, стыдливо погружаясь в материальность означающего в то время как рябь на воде, которую он принимает за свое мышление в своей округлости, накатывает на него призраком в форме похабных шуток про его квадратных телят на бесславных пирах. На самом деле выглядит он немного как тот самый стол, который служит ему часто примером.

А потом пришли римляне, а с ними впервые мы видим небо

искусственное создание нехватки смысла

распростершееся над пролетариатом видимым экономическим эфиром.

Смотри, но плати.

Все еще видны следы

путей, где жили они

и все еще понятен язык их

состоявший целиком из грязных шуточек про деньги.

Нетрудно стереть весь этот биологический шлак

парой распоряжений

приоткрыв под ним голую открытку с нестареющим обветренным мрамором

позирующим для архивов истории.

1986 Владимир Фещенко

Скажем так

Вот страничка отбивается