От былины до считалки - [19]

Мать его наставляет:

А уж поедешь ли ты, чадо наше милое,

А ты во славный да ли во Киев-град,

А не кровавь сабли кровавоей,

А не сироти-ка ты да малых детушек…

Во многих случаях мать добавляет: не тронь слабого, даже невооруженного татарина не трогай.

Все остальные подвиги Ильи — воинские. Во время первой поездки в Киев он освобождает от разбойников Чернигов, берет в плен Соловья Разбойника, который тридцать лет перекрывал прямоезжую дорогу на Киев. Матушка не велела ему кровавить своей сабли. Он вспомнил об этом, когда увидел врагов. Но ведь он должен защищать обиженных! И он нарушает родительский завет.

В других былинах рассказывается, как Илья расправился с Идолищем,

которое засело в Киеве, обирает, унижает людей, оскорбляет князя Влади¬

мира— главу русского государства; он побивает захватчика Калина-царя и силу татарскую.

В этих произведениях благородный характер богатыря уже не меняется. Во всех былинах Илья Муромец остается могучим, справедливым, бескорыстным, храбрым.

Однажды на перекрестке дорог увидел Илья камень, на котором было написано:

В первую дороженьку ехати — убиту быть,

Во другую дороженьку ехать — женату быть,

Третьюю дороженьку ехать — богату быть.

Илья не испугался угрозы, поехал по первой дороге и одержал победу над сорока тысячами разбойников.

Черниговские мужики приглашают Илью стать у них воеводой, Соловей Разбойник предлагает ему великие богатства. Но Илью Муромца никто и ничем соблазнить не может.

Воин, богатырь, Илья там, где можно, старается избежать кровопролития: не бьет врагов, а на их глазах разбивает в щепки дуб, и они, устрашенные его силой, разбегаются; иногда Илья пугает врагов тем, что показывает в действии свой богатырский лук — со свистом, с шипением летят каленые стрелы. А иногда он просто высоко подкидывает и ловит противника — и тот тоже отказывается от своих злых намерений.

Писатель Константин Сергеевич Аксаков вспоминает, что в детстве (а родился он в 1817 году) ему довелось слышать рассказ о встрече Ильи Муромца с богатырем Зюзей. Сражения у них не получилось: Илья «схватил богатыря в руки и кинул вверх, и потом опять подхватил его на руки и поставил на землю. Богатырь, пока летел вверх и падал вниз, успел сказать сто раз: «Виноват, Илья Муромец, вперед не буду!»

В былинах подчеркивается, что Илья роду незнатного. Он или крестьянский сын, или старый казак. Из всех богатырей он самый близкий народу. Зато

с князем Владимиром Илья нередко враждует. Чуть что — князь попрекает Илью простым происхождением. Когда Илья привез в Киев побежденного Соловья Разбойника и сказал об этом Владимиру, тот не поверил и набросился на него с бранью:

Ай же ты, мужик да деревенщина!

Во глазах ты, мужик, да й насмехаешься,

Во глазах ты, собака, и подлыгаешься,

Где тебе проехать дорожкой прямоезжеей?..

Цылины о нашествии врагов на Русь часто начинаются с того, что Ильи в эта время нет в Киеве — он или уехал, или сидит в заточении. Князь Владимир велел закрыть его в погребе и не кормить, не поить (правда, дочь его Апракса-королевична нарушает этот запрет). И вот, когда дело уже совсем плохо и князь начинает горько сожалеть, что он так поступил с Ильей Муромцем, Апракса сообщает: богатырь жив. Владимир сам бежит к Илье, унижается, просит прощения. И Илья, несмотря на все свое презрение к князю, идет сражаться, говоря при этом: не за тебя иду я, не за княгиню, а за Киев-град, за русскую землю, за черных мужиков.

В былине «Илья Муромец и голи кабацкие» изображается уже что-то вроде народного восстания. Илья Муромец, обиженный на князя (князь не пригласил его на пир или посадил на меньшее место), сбивает золотые маковки с церквей и отдает их нищей братии, голям кабацким; вместе с ними он буйствует в Киеве. И только ловкий ход Владимира (он послал на переговоры дипломатичного Добрыню Никитича — названого брата Ильи) как-то исправляет положение. Илья говорит:

— Ай же ты, князь стольно-киевский!

А знал-то, послать кого меня позвать,

А послал-то братца ко мне ты крестового,

А того-то мне Добрынюшка Никитича.

Кабы-то мне да ведь не братец был,

А никого-то я бы не послухал здесь,

А скоро натянул бы я свой тугой лук,

Да клал бы я стрелочку каленую,

Да стрелил бы ти в гридню во столовую,

А я убил бы тя, князя, со княгинею.

За это я тебе-то нынь прощу

А этую вину да ту великую.

Чувство принадлежности к классу, классовое чувство возникает только на определенном историческом этапе, — после того как произойдет расслоение, разделение членов родовой общины на бедных и богатых, после того как в самой действительности сложатся классы, выявятся классовые различия, противоречия.

Все сходится. Самые древние образы былин относятся к догосударствен- ному периоду. Мы убедились в этом на примере Святогора. Добавим сюда еще образы былинных чудовищ, Змея, Змея Горыныча (в этом имени, кстати, тоже, возможно, есть какая-то связь с горами). Но все эти образы явно относятся и к доклассовому обществу. Никакой классовой оценки, классового чувства в характеристике этих образов не обнаружить. Это общенародные враги, насильники, без разбору хватающие, убивающие, пожирающие людей.