От Бузулука до Праги - [41]
Походная колонна растянулась на километры; обоз с продовольствием отстал; роты идут и идут, но уже заметно, что от почти 400-километрового марша, прерванного лишь непродолжительной остановкой в Харькове, люди сильно устали. Это подтверждает и начальник медсанслужбы батальона, всегда жизнерадостный поручик доктор Энгель. Он только что догнал нас вместе с начальником снабжения подпоручиком инженером Борисом Гибнером. Тут же, рядом с нами, идут Ванда Биневска из медицинского взвода и Мария Лялькова, обе с винтовками за спиной. У Марии снайперская винтовка с оптическим прицелом.
Медленно, напрягая последние силы, идет к Соколову Ярослав Достал, коммунист. Он потерял здоровье на трудной и опасной партийной работе в условиях домюнхенской республики. Он страдает удушьем, это видно по его посиневшему лицу. Доктор Энгель окликает Достала, предлагает помощь, но Достал энергичным взмахом руки отвергает предложение и молча продолжает идти вперед, опираясь на самодельную трость. Его тяжелое дыхание глохнет в шуме движения 3-й роты надпоручика Владимира Янко. Да, Досталу следовало бы остаться в тылу. А он еще в 1941 году, зимой, когда стояли лютые морозы, ушел добровольцем на фронт под Москву и защищал ее в рядах Красной Армии. Позже, прибыв в Бузулук, он настойчиво добивался отправки его на фронт. И вот теперь Достал, несмотря на астму, с винтовкой и полным снаряжением решительно шагает вперед, чтобы вместе с другими воинами занять оборонительный рубеж под Миргородом, чтобы ночью рыть окопы в мерзлой земле, потому что завтра, всего через несколько часов, может начаться бой. Разве товарищ Достал не такой же гвардеец, о каких рассказывал нам капитан Чуканов? Здесь не применишь обычную оценку сил и возможностей людей. Какой силой обладает Ярослав Достал? Огромной. Ее неисчерпаемым источником является самоотверженность и убежденность коммуниста в правоте своего дела. Это дает Досталу, пожилому и больному воину 3-й роты, силу рыть окопы после почти 400-километрового марша.
Раздались выстрелы, и над лесом появились немецкие самолеты. Один из стервятников атакует голову колонны. Рассредоточиться! Раздаются отрывистые команды. 1-й взвод 1-й роты быстро изготавливается к стрельбе по самолету. Команда - и залп, пулеметные очереди. Воины целятся в мотор и кабину вражеского самолета. Залп за залпом. Враг, уйдя в сторону, набирает высоту. Теперь - внимание!
С оглушительным воем фашистский стервятник снова бросается на 1-й взвод, обстреливая его из пулеметов. Огонь! - Залп! Огонь! - Залп! По самолету ведут огонь пулеметы; впервые накаляются стволы нашего оружия. Набрав высоту, фашистский самолет еще раз атакует нашу колонну. Он снижается настолько, что видны шлем и защитные очки летчика. Внимание! Самолет сзади! Новые залпы; "мессершмитт" с воем проносится над самыми головами и улетает.
Тихо. Нет ни убитых, ни раненых. Походная колонна выстраивается. Впереди 1-й роты бодрым шагом, словно помолодевшие, идут воины 1-го взвода; они отразили первый вражеский удар. Но нас, конечно, заметили, разглядели нашу форму и, наверное, уже доложили какому-нибудь рыжему гитлеровскому командиру о прибытии на фронт иностранной воинской части. Недавно Совинформбюро сообщило, что на один из участков советско-германского фронта отбыла чехословацкая воинская часть. Вывод из этого напрашивается сам собой - гитлеровцы постараются испытать нашу стойкость. Ну что ж, а мы испытаем их. Итак, только вперед. Быстро занять оборону, окопаться, расставить огневые средства, определить задачи и выслать разведку на юг, к Тарановке: южное направление сейчас самое ответственное.
К вечеру выходим из лесу на отлогий левый берег широкой замерзшей реки. Снег, мороз, лед. Перед нами за рекой дугой лежит село Соколово. Вокруг пересеченная местность, удобная как для обороны, так и для наступления. Возможно, за рекой в складках местности, в кустарниках и перелесках расставлены тысячи ловушек и "сюрпризов".
1-й Чехословацкий отдельный батальон занимает оборону. Слева, в Артюховке, - 2-я рота, справа, в Миргороде, - 3-я. Надпоручик Шмолдас и подпоручик Павел Скалицкий со взводом связи уже трудятся над тем, чтобы быстрее установить связь между подразделениями батальона. Я отправляюсь к генерал-майору П. М. Шафаренко - командиру советской 25-й гвардейской дивизии, которой мы приданы.
Прибыв, я доложил:
- Батальон занял район обороны шириной десять километров по фронту. В настоящее время река Мжа не является препятствием для танков противника. Следовательно, центр рубежа обороны батальона на участке в четыре с половиной километра фактически ничем не прикрыт! По нашему мнению, было бы целесообразно включить в район обороны батальона и село Соколово. Там можно и нужно создать сильный противотанковый узел и удерживать его до тех пор, пока река станет непроходимой для танков. Если нам будут приданы необходимые средства усиления, мы сможем оборонять Соколово даже против превосходящих сил противника.
Командир дивизии генерал-майор П. М. Шафаренко спокоен. Он по-настоящему красивый мужчина, крепко сложен, среднего роста. Внимательно выслушав меня и некоторое время подумав, генерал улыбнулся и ответил:
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
«Рассуждения о Греции» дают возможность получить общее впечатление об активности и целях российской политики в Греции в тот период. Оно складывается из описания действий российской миссии, их оценки, а также рекомендаций молодому греческому монарху.«Рассуждения о Греции» были написаны Персиани в 1835 году, когда он уже несколько лет находился в Греции и успел хорошо познакомиться с политической и экономической ситуацией в стране, обзавестись личными связями среди греческой политической элиты.Персиани решил составить обзор, оценивающий его деятельность, который, как он полагал, мог быть полезен лицам, определяющим российскую внешнюю политику в Греции.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.