От «Барбароссы» до «Терминала»: Взгляд с Запада - [43]

Общие потери немцев на Восточном фронте к 5 декабря достигли 750 тысяч человек, или 23 процента от общей численности войск в 3,5 миллиона. Почти каждый четвертый был убит, ранен или пропал без вести.

Русские понесли более значительные потери, но они располагали большими резервами. Группа армий «Центр» в декабре 1941 года не получила ни одной свежей дивизии. Советское Верховное Главнокомандование перебросило на Московский фронт 30 новых стрелковых дивизий, 3 кавалерийские дивизии и 33 бригады.

Разумеется, на вопрос: «Почему немецкие войска не смогли вступить в Москву?» — стратег, фронтовой командир, летчик и экономист дадут разные ответы. Например, начальник штаба 4-й армии генерал Блюментрит, ставший затем первым заместителем начальника генерального штаба ОКХ, усматривает причину немецкого поражения в допущенном Гитлером просчете планировании операций, а именно в отказе от наступления на Москву как главной стратегической цели сразу же после захвата Смоленска. Такова точка зрения генштабиста.

Все кто помнит воздушные бомбежки немецких городов, спросят: «А что же делали немецкие воздушные силы?» И с удивлением отметят, что люфтваффе не удалось ни помешать переброске советских войск на фронт по московской транспортной сети, ни предотвратить прибытие сибирских дивизий, ни парализовать саму Москву как прифронтовой район. Ничего подобного не случилось. Последний воздушный налет на советскую столицу состоялся в ночь с 24 на 25 октября. В нем участвовало восемь самолетов. После этого в декабре имели место беспокоящие рейды одиночных самолетов. Таким образом, во время решающей фазы немецкого наступления мозговой центр обороны русских, движущая пружина русского сопротивления, не подвергался воздействию немецкой авиации. Почему?

Каждый немецкий летчик, участвовавший в сражении под Москвой, знает ответ. Русские создали исключительно сильную противовоздушную оборону вокруг столицы. Прилегающие к Москве леса были густо усеяны батареями зенитных орудий. К тому же немецкие военно-воздушные силы на Восточном фронте, так же как и сухопутные войска, понесли крупные потери в непрерывных боях и были вынуждены уступить превосходство в воздухе советской авиации, которая под Москвой была более многочисленной, чем немецкая.[77] Кроме того, советские самолеты базировались на хорошо оборудованных аэродромах с теплыми ангарами, неподалеку от линии фронта, что позволяло им быстро подниматься в воздух и совершать по нескольку боевых вылетов независимо от погодных условий. Немецкие же самолеты использовали, как правило, полевые аэродромы и летали только в хорошую погоду. Таким образом, Москва фактически была надежно прикрыта от ударов с воздуха.

Маршал Г. К. Жуков, правда, не считает утрату немцами господства в воздухе решающим фактором. В одном из своих выступлений он указал, что немцы, растянув свои коммуникации, не сумели должным образом использовать развитую сеть железных дорог под Москвой для переброски к линии фронта, независимо от снега и распутицы, крупных подкреплений, боеприпасов и снабжения.

Несомненно, в этом есть доля правды.

Но решающим фактором является то, что Советский Союз выиграл состязание с Германией в мобилизации людских ресурсов как для армии, так и для военной промышленности.

Невосполнимые потери немцев, приведшие в результате к нехватке боеспособных войск под Москвой, решили исход битвы за Москву. Этот вопрос пока еще не привлек того внимания, которое он заслуживает, но ряд интересных фактов можно найти в опубликованных недавно заметках и письмах бывшего начальника штаба ОКВ генерал-фельдмаршала Кейтеля, который писал:

«Я вынужден был навязать новому министру вооружений и боеприпасов Шпееру программу, позволяющую мне призвать на действительную военную службу 250 тысяч военнообязанных, занятых в военной промышленности. С этого момента началась борьба за живую силу, которая с тех пор не прекращалась».

Кейтель приводит две цифры, иллюстрирующие эту проблему: «Ежемесячные потери одних сухопутных войск в обычных условиях, исключая крупные сражения, составляли в среднем от 150 до 160 тысяч человек. Из них можно было возместить только 90—100 тысяч человек».

А как русские объясняют «чудо» под Москвой? Их ответ во всех военных отчетах прост: мы победили потому, что должны были победить. Мы сражались лучше, мы были сильнее, потому что социализм лучше и сильнее всех других систем.

Как же тогда русские объясняют причины победоносного немецкого продвижения вплоть до ворот Москвы? Как они объясняют тот факт, что даже Сталин испытывал сомнения относительно возможности удержать Москву.[78]

Н. С. Хрущев пытался устранить это противоречие на XXII съезде КПСС в Москве в октябре 1961 года. Немцам удалось в 1941 году подойти к Москве, заявил он, потому, что Сталин лишил офицерский корпус Красной Армии лучших кадров своими безумными репрессиями в 1937–1938 годах, потому, что эти казни и аресты якобы изменивших делу партии командиров почти полностью лишили войска командного состава и дезорганизовали Красную Армию.

Это интересная версия. Сталина уже обвиняли в том, что своими просчетами он предоставил Гитлеру преимущество внезапного удара, теперь на него возлагают ответственность за поражения первых месяцев войны. Имеются ли веские исторические доказательства подобной версии?