От «Барбароссы» до «Терминала»: Взгляд с Запада - [122]

В этот же день советские войска нанесли свой основной удар на правом крыле армий группы «Центр» — 1-й Белорусский фронт Рокоссовского начал наступление на Бобруйск.

Командующий 65-й армией генерал Батов выбрал для прорыва участок фронта, где 9-я немецкая армия генерала Йордана менее всего ожидала танкового удара русских, — полукилометровое болото, считавшееся непроходимым. Операция была проведена мастерски. Под прикрытием дымовых завес инженерно-саперные части 65-й армии проложили через болото гати из заранее подготовленных бревен и жердей, как если бы они наводили через реку понтонный мост.

24 июня в шлемофонах танкистов Донского танкового корпуса (1-го гвардейского) раздался условный сигнал для перехода в наступление: «Буря, пять, пять, пять». Боевые машины двинулись по бревенчатым гатям, за болотом находилась лишь тонкая линия пикетов немецкой 36-й моторизованной дивизии. Вместе с танками наступала пехота. Советские пехотинцы переправлялись через болотные топи, как лыжники по глубокому снегу: на ногах у них были самодельные лыжи — мокроступы, сплетенные из лоз. Это был еще один пример изобретательности и находчивости русских. Болота, дремучие леса, ночь были их союзниками, и они превосходно справлялись с встречавшимися на пути трудностями.

41-й танковый корпус немцев, в состав которого помимо 36-й моторизованной дивизии входили две пехотные дивизии, был захвачен врасплох. Что мог предпринять в этих обстоятельствах генерал Гоффмайстер? Как очевидное решение напрашивался контрудар силами стоявшей в резерве около Бобруйска 20-й танковой дивизии, которая находилась в исключительно выгодном для этого положении, по советским механизированным соединениям, неожиданно прорвавшимся к шоссе между Бобруйском и Могилевом. Но командующий 9-й армии генерал Йордан в надежде, что 41-й корпус сумеет сам справиться с возникшей критической ситуацией, колебался целый день, прежде чем принять решение. Потеря времени оказалась роковой. Надо сказать, что подобного рода ошибки со стороны опытных немецких командиров были вообще типичны для всего этого сражения.

К востоку от бобруйского моста через Березину стоял усиленный танковый батальон 21-го полка 20-й танковой дивизии, который можно было бы использовать для удара как по северному, так и по южному клиньям русских. Батальон был полностью укомплектован боевой техникой. В нем насчитывалось более 100 танков Т-IV. Но он не получил никаких приказов. Наконец командир батальона майор Пауль Шульце по собственной инициативе бросил три танковые роты наперерез наступавшим к северу от Бобруйска танковым частям 48-й армии. Но они не смогли предотвратить прорыв русских танковых соединений на стыке 9-й и 4-й немецких армий. Оставив одну из рот — около 20 танков — в резерве, Шульце двинулся с остальными танками дальше на север, чтобы ударить во фланг прорвавшихся войск противника.

Однако в этот момент на его имя поступил приказ из штаба 9-й армии: нанести удар к югу от Бобруйска. Там наконец-то поняли, что основная угроза исходит от Донского танкового корпуса армии Батова, стремительно продвигавшегося к рокадному шоссе. Тем не менее распоряжение о переброске батальона Шульце на юг было неправильным. Его результатом явилось то, что сильная танковая группировка немцев не смогла эффективно вмешаться ни на одном из угрожаемых участков фронта.

Майор Шульце справедливо отметил в своем дневнике: «Пока мы разъезжали с севера на юг, русские подавили узлы сопротивления и захватили оборонительные рубежи наших пехотных дивизий. На протяжении всего пути я встречал лишь отступавшие немецкие части».

Контратака немецких танкистов поначалу имела успех. Но в то время как немецкие танки вели бои с прорвавшимися русскими частями вблизи линии фронта, русские осуществили прорыв северо-западнее Бобруйска и выходили в тылы группы Шульце.

Майор вывел одну танковую роту из боя и повернул ее на север, надеясь удержать важный перекресток дорог и мост восточнее Бобруйска.

Сильная танковая часть под руководством решительного командира могла бы достичь ощутимых результатов. Но других подобных воинских частей у немцев в этом районе не было. Добрая треть всех танковых и самоходно-артиллерийских сил, входивших в состав армий группы «Центр», находилась на весьма неудачно выбранных позициях — в секторе 2-й армии.

Нерешительные действия генерала Йордана привели к тому, что он стал первым козлом отпущения в этом гигантском летнем сражении. Он был смещен со своего поста, командующим 9-й армией назначили генерала фон Формана, опытного и энергичного военачальника. Однако трудно было бы найти худший момент для вступления в командование этой армией.

К утру 28 июня поступавшие из корпусов донесения красноречиво свидетельствовали о масштабах катастрофы. Главные силы 9-й армии были окружены у Бобруйска на восточном берегу Березины, а передовые соединения советских войск к этому времени находи, лись уже к западу от реки.

29 июня «крепость» Бобруйск пала. В ночь на 29 июня гренадеры и танкисты 20-й танковой дивизии предприняли отчаянную попытку вырваться из города и пробиться через блокирующие части противника. В подготовке прорыва приняли участие командиры трех разбитых пехотных дивизий и начальник оперативного отдела штаба 20-й танковой дивизии подполковник Шенайх. Во главе прорывавшейся колонны шли гренадеры, поддерживаемые последними уцелевшими танками майора Шульце и самоходными орудиями капитана Браде. После ожесточенной схватки части немецких войск удалось вырваться из окружения и достичь резервных позиций 9-й армии. В Бобруйске осталось около 5 тысяч раненых! Всего из бобруйского «котла» сумели ускользнуть приблизительно 30 тысяч человек. 30 тысяч из 100 тысяч! Сколько немецких солдат и офицеров нашло смерть в быстрых водах Березины или погибло в лесах и болотах — этого точно никто не знает.