От ариев до викингов, или Кто открыл Америку - [40]

Судно ушло в плавание целых полтора года назад. Оно взяло курс к Тили, загадочному острову, лежащему где-то в водах Западного океана (Атлантики). В отсутствие мужчин женщины, дети и старики местного клана не покладая рук трудились над обработкой земель, которые становились все более и более скудными. За последние несколько веков погода на холмистых землях острова стала совсем промозглой и холодной, так что посевы и травы на полях и пастбищах часто вымерзали. Выносливые овцы и обилие рыбы, в окрестных морях позволяли сделать жизнь человека сносной, но ведь здесь жили фарфареры — смелые мореходыь, и валюта, которую они добывали, давала возможность жить не просто сносно, а иметь хороший достаток.

Сорок с лишним мужчин из клана «Фарфарера» жили в пяти домах, возведенных на косе против устья небольшой речки, текущей из долины, — речки, которая несла свои воды в родную бухту, минуя песчаные отмели.

Домики были низенькими, потому что их полы, земляные или выложенные плитняком, на добрых два фута уходили вглубь, в песок или дерн. Их стены, сложенные из торфа и обложенные камнями и плитами, были достаточно толстыми, так что в них можно было устроить ниши, служившие и постелями, и небольшими кладовками. Подобная сотовая конструкция обладала существенным преимуществом, поскольку позволяла сократить размах сводов потолка, чтобы его могли поддерживать совсем короткие балки перекрытий, а это имело особую важность для земель, где практически нет дерева.

Крыши были приподнятые, имели высокие стропила и были обложены слоями дерна, а поверх него — крупной галькой. Они могли защищать дом от долгих зимних дождей, хлеставших почти горизонтально. Травы на крышах росли так буйно, что дом издали можно было принять за естественный холмик, если бы над ним не поднимались струйки сизого торфяного дыма.

В центре каждого из домов, прямо под отверстием для вытяжки дыма находился большой, обложенный камнем очаг, дававший и свет, и тепло. Дополнительным источником света служили и плошки из мыльного камня, в которых горело топленое сало морских млекопитающих или жир водоплавающих птиц. «Мебель» состояла из скамеек и «шкафов», сделанных из плоских песчаниковых плит и древесины, выброшенной штормами на берег. По стенам и на потолочных балках были развешаны одежды, предметы домашнего обихода, рыболовные сети и охотничьи снасти.

Домики, ютившиеся почти у берега, обещали самый теплый и радушный прием команде «Фарфарера», которая не была дома целых восемнадцать месяцев. Все это время смелые мореходы по большей части ночевали и, можно сказать, жили под своей ладьей, опрокинутой кверху дном на берегах Тили.

Когда судно приблизилось к берегу почти вплотную, команда спустила парус, хлопнувший на ветру. Черные собаки, одинаково уверенно чувствовавшие себя и на суше, и на воде, оказались первыми островитянами, бросившимися в пену прибоя, чтобы встретить долгожданных хозяев. За ними последовала целая толпа домочадцев, которые по пояс в воде брели к ладье, спеша обнять вернувшихся мореходов.

В числе прочих грузов на борту ладьи было немало мотков прочного каната из моржовых шкур, которых хватило бы на снасти для многих и многих кораблей. Были там и целые шкуры для обшивки бортов и починки лодок и ладей. Виднелись на палубе и многие дюжины бурдюков из тюленьих шкур, наполненных топленым тюленьим салом для смазки и осмоления швов. Другие кожаные мешки были набиты гагачьим пухом. Были тут и кипы шкур северных песцов, и четыре густые шкуры тихоходок (водяных медведей), которыми так любят украшать стены своих домов богатые люди в заморских землях.

Но самым ценным грузом были несколько деревянных бочек с моржовыми бивнями, настолько тяжелых, что каждую из них могли поднять лишь двое крепких мужчин. Да, моржовой кости здесь было достаточно, чтобы в обмен на нее клан смог получить запас зерна, меда и даже изюма, которого должно было хватить на целый год, а то и больше.

Да еще останется немало, так что можно будет выменять за них керамику из южных стран, льняные ткани, дерево, медь, железо и массу прочих необходимых товаров, не говоря уж об изысканных украшениях для северных красавиц.

Когда вся добыча была выгружена с ладьи на берег, мужчины один за другим стали прыгать в пенные волны, обнимая радостно кричавших женщин и девушек или затевая шуточную борьбу с подросшими юнцами, так что капитану в конце концов пришлось даже строго прикрикнуть на них:

— Да погодите вы, олухи безмозглые! Давайте поскорее вытащим ладью на берег! Только будьте осторожны, прах вас подери! Если вы прорвете обшивку, я с вас шкуру спущу!

Впрочем, его строгость была явно показной, ибо он прекрасно понимал, что «Фарфарер» никогда еще не был в более надежных и осторожных руках.

Моряки праздновали возвращение добрых две недели. Мужчины веселились, пили, шумели и наведывались в гости не только к соседям-односельчанам, но и к жителям других поселений на острове. А затем, когда подул свежий норд-вест, «Фарфарер» вновь соскользнул в волны, вернувшись в свою родную стихию. На «Фарфарере», нагруженном по большей части грузами, добытыми в ходе плавания на Тили, плыли островитяне обоего пола и едва ли не всех возрастов. Настроение у всех было праздничное, и корабль взял курс на юг, к берегам острова Мэн — одного из Оркнейских островов, с незапамятных времен выполнявшего роль торгового, общественного и религиозного центра обоих архипелагов.