От «А» до «Я». Александр Абдулов и Олег Янковский - [8]

* * *

В картине «Бременские музыканты и С^о», над которой я сейчас работаю, девятьсот восемьдесят семь кадров, я помню наизусть каждый дубль. Я, который забывает собственный телефон, никогда не думал, что на это способен. Я не вижу человека. Вот смотрю на кого-то – думаете, вижу? Это у меня «аудио» идет, а «видео» – совсем другое: чего я сегодня склеить забыл. Несинхрон абсолютный. Такое состояние. Я не боюсь браться за работу. У меня и редактора нет, и второго режиссера. Я привык сам за все отвечать. Если что-то не получится, виноват буду только я. Но оно получится.

Кажется, Белла Ахмадулина сказала: «Кто чего боится, у того то и случится». Когда-то я снял полудокументальный фильм «Храм должен остаться храмом» – это был мой первый режиссерский опыт. Потом, у меня как у актера сто двадцать картин, и уж я в монтажной посидел. Я всегда сидел в монтажной у Балаяна, у Соловьева, у Гинзбурга.

Наверное, да чего скрывать – я боюсь выйти в тираж, но не более, чем любой из нас… Я знаю себе цену как артисту – не по газетам, а по зрительному залу. Кроме того, я не сижу, не жду, чтобы меня позвали. Сам хожу… Начинал когда-то с массовок, половины уже не помню. По-моему, было такое – «Фронт за линией фронта»: я там бегал в атаку. Все время бегал. Человек не имеет права сидеть ждать чуда. Кому-то повезет, а кому-то – нет. Я же не говорю, что Смоктуновский – плохой артист. Но он полжизни прожил под лестницей в Театре Ленинского комсомола, и дядя Ваня Толкушкин, закройщик наш, его кормил. Когда Смоктуновский стал князем Мышкиным, все сказали: «Гений», но это был тот случай, когда чудо произошло. Но оно могло ведь и не произойти… Я приехал из Ферганы как дворняжка, которая собиралась завоевывать Москву. Я этого хотел. По ночам разгружал вагоны, жил в общежитии – пять лет на Трифоновской, восемь – на Бауманской. Для меня это нормально. Я не жду доброго дядю. Ситуация падения, она ни для кого не исключена – если мозги откажут, стану дауном – тогда не исключена. Но все будет нормально, если я сам буду нормальным, сам не пущу себя в тираж, не пойду на телевидение. Нет, никогда не брошу камень в тех, кто снимается в рекламе, в сериалах, но вы много видели артистов, которые играют в «Ментах», а потом в хорошем кино? Я не пойду в сериалы, пока они не станут такими, какие делали Аранович, Лиознова. Болтнев в «Противостоянии» у Арановича сыграл гениально просто, Басилашвили там замечательный, вообще, это суперфильм. А сейчас сниматься в сериалах – это почти самоубийство.

* * *

У меня есть мама, жена, брат, дочь – это как бы первое. Новых друзей, как ни странно, нет. Минимум мы дружим лет по десять, максимум – по двадцать пять – тридцать: Вова Черепанов – звукорежиссер театра, Орсеп Согомонян – художник, Леша Орлов – бизнесмен, Витя Сергеев – директор «Ленфильма». Когда мы познакомились с Ильей Хотюшенко, он был простым милиционером, сейчас – начальник отдела. Совсем сумасшедший человек, больной в своей профессии. Ему вот уже никуда не нужно ездить, он начальник, все замечательно, а он поехал – в Назрань, брать какого-то там бандита. Ну, это я совсем старых друзей назвал. Если я дружу, человек автоматом допущен в дом. И Коржаков не «нужный» мне человек, просто мужик хороший. Есть такая категория людей, которых мама вообще считает своими детьми. Когда Анар Мамитханов из Баку приезжает, мама говорит: «Видите, ребенок пришел». Конечно, из театра: Олег Янковский, Саша Збруев, Сережа Степанченко, Саша Карнаушкин – мой однокурсник, тридцать лет мы вместе.

Дай бог, чтоб у Олега (Янковского) был замечательный фестиваль («Кинотавр»), но и те два, которые делал я, тоже, считаю, классными были. Московский мы с Соловьевым взяли, когда фестиваль был в состоянии полного ноля – его не было, а мы хоть до какого-то уровня его дотащили. Однако столько гнусных сплетен ходило о финансовых махинациях… Я счастлив, что дачу успел построить до того, как стал заниматься фестивалем. Вообще могу признаться: пришел получать зарплату – и чуть не заплакал, клянусь. Восемьсот рублей за полгода работы. Все знакомые сказали: «Ты дебил». Вот если бы сейчас снова заняться фестивалем, я знал бы, как заработать. Но опять же – «себе» скверный характер не позволит. Притом я дико порочный человек, я игрок, играю в казино, но только на свои, всегда. Не украл, не убил. Однажды приехали в Египет на съемки, спонсоры не перевели денег, а я группу привез. Все с ума чуть не посходили. А я каждый день вечером после съемок ехал в казино – туда триста километров, обратно столько же, – садился и делал ставки по пять долларов. Никогда в жизни не играю по такой мелочи – всегда по-крупному. Но у меня была цель – выиграть группе суточные на завтра. Выигрывал – уходил, все мне говорили: «Куда? Ты с ума сошел», – обычно я сижу подолгу. А тут нет, уходил, раздавал людям деньги, и это длилось почти две недели. Что до прочих недостатков… два года не курил, нельзя мне, на фильме «Бременские музыканты» опять начал. Люблю женщин, люблю футбол – вообще азартный человек. Кстати, я еще со школы мастер спорта по фехтованию. И может быть, играть все время – это не порок, а даже хорошо.