От -50° до +50° (Афганистан: триста лет спустя, Путешествие к центру России, Третья Африканская) - [22]

Ещё интересное наблюдение. Через реку Кокчу мостов почти нет, ведь река широкая — метров сорок, глубокая и бурная. Но кишлаки на той стороне имеются. Как люди переправляются? Двумя методами. Во-первых, у них есть канатные переправы. На берегах закрепляют два стальных троса, по которым ездит на колёсиках стрёмная металлическая тележка. На ней помещается два человека, или даже человек и осёл. Я видел несколько таких канаток в действии и одну сломанную, обломки тележки на тросах посреди реки. Наверное, человек, что так провалился, сразу скончался и тоже удивил граждан, живущих ниже, своим трупом. Другая переправа — плоты на четырёх автомобильных камерах. Может быть, с такого плота свалился сегодняшний покойник? Вблизи каждого места переправы тусуется человек, лодочник или хранитель канатной дороги, собирающий копеечку за перевоз.

Вечером остановились в одном селении на молитву и ужин. Селение было цивилизованным, в гостинице-столовой тарахтел генератор, как во всех уважающих себя заведениях (централизованного электричества нет даже в Файзабаде). Три молочно-белые тусклые лампы слабо освещали большой зал. В углу работал телевизор.

Обычнная афганская еда — плов, чай и лепёшки. В харчевне — человек сорок. Половина бородатые, половина бреются (влияние северного соседа СССР; в глубинке и на юге бородачей больше). Женщин в харчевне нет. Почти все уставились в телевизор — там шёл боевик, судя по звукам бух-бух-а-а-а-а-а!!! Я рассматриваю афганскую чайхану — интереснее всякого фильма; некоторые продвинутые афганцы сумели распознать во мне иностранца (в полутьме это сделать нелегко) и теперь рассматривают меня.

Я думал, что мы заночуем здесь же, но водитель проехал ещё километров сорок и остановился на ночлег в глухом пустынном месте, где стояло лишь два домика (в них обитали заправщики или монтёры машин, но сейчас они спали). Я с большим удовольствием улёгся спать в кузове под звёздами и замёрз только перед рассветом.

22 августа, понедельник. Кундуз

Вообще, приятно путешествовать по Афганистану одному. Никто меня не беспокоит, не торопит, никого не надо ждать, ни о ком не надо беспокоиться. Сейчас единственный мой друг и попутчик — рюкзак. Он более вместителен, чем я: он вмещает 70 литров, а я только три, да и те вскоре просятся наружу. Но ты уж, рюкзак, от меня не теряйся, а то тебе в одиночку будет сложно, ты же несамоходен! — так думал я, отряхивая рюкзак от пыли и запихивая в него спальник.

Поели утром холодных дынь, остывших за ночь. Бурубахайр! Поехали!

Опять пыльная грунтовка, но уже пошире, чем вчера, потом прибыли в город Талукан и проехали его насквозь. От города Талукана до Кундуза — асфальт. Как мягко и быстро едется! И пыли уже нет.

Кундуз, в который я прибыл вскоре, обрадовал меня шумом улиц, многолюдьем и изобилием базара, а также дешевизной арбузов (выше в горах арбузы и дыни были привозные и дорогие). Здесь когда-то, три года назад, мы с Книжником, впервые въехав в Афганистан, стали центром внимания большой толпы; здесь мы ночевали в офисе МИДа у его директора Нуруллы, куда нас доставили на карете. Здесь мы когда-то впервые увидели пачки разнотипных афганских денег и удивлялись на вопрос — вам каких денег, «давляти» или «джумбаши»? Ибо тогда, в 2002 году, за один доллар давали 40,000 государственных или 80,000 местных денег.

За три года Кундуз и его жители изменились, к иностранцам попривыкли, так что на меня в каждый момент глазели не пятьдесят человек, а всего пять-шесть. Мистера Нуруллы и офиса МИДа я не нашёл — оказывается, контора переехала, а куда именно, я поленился выяснять. Но кареты пока ещё остались, и жареная картошка, очень вкусная и дешёвая, до сих пор продавалась на улицах Кундуза. Также сохранились писари, хлебопёки и другие ремесленники.

А вот деньги «давляти» и «джумбаши» исчезли, и ныне стать миллионером в Афганистане может далеко не каждый. Все деньги привели к одному знаменателю и отрезали от них три нуля. Теперь за один доллар дают 50 новых афгани, их нередко называют рупиями, на пакистанский манер. Денег районного значения «джумбаши» уже нет и в помине, и менялы вместо огромных мешков и ящиков с купюрами оперируют небольшими пачками и стопочками.

После деноминации и отмены «джумбашей» всё в стране подорожало, особенно в северной части, где раньше расплачивались «местными» деньгами. Но самой дешёвой всё же осталась кундузская газировка в бутылках по 0,33 литра, с различными этикетками: «Кока-кола» в бутылках из-под «Фанты» с крышками «Спрайта», и наоборот (в любых комбинациях). Стоит содержимое одной бутылочки (выпивается на месте) всего 2 афгани (около 1 руб.). К сожалению, качество газировки сильно снизилось, и продавцы сами предупреждали меня, что газировка плохая. И не зря предупреждали: её начали делать из какого-то препаршивейшего концентрата, я не знаю, что это за концентрат, но, наверное, из него же делают средства от тараканов и другие яды.

Впрочем, любовь к дешевизне у меня взяла верх, как нередко бывает, и я сумел выпить несколько таких дешевейших бутылок кундузского разлива, но потом перешёл всё же на фрукты.