Осыпь меня золотом - [60]

Руки, плечи, грудь Куропаткина были покрыты колото-резаными ранами, наносившимися беспорядочно. Раны не были глубокими, но все же сильно кровоточили. Хорошо еще, что на теле Куропаткина я не обнаружила пулевых ранений.

– Сейчас вас отвезут в больницу, все будет хорошо, – сквозь зубы говорила я, продолжая оказывать ему первую помощь, на которую была способна.

– Где… он? – спросил Куропаткин слабым голосом.

– Ушел, – коротко ответила я. – Не думайте сейчас об этом. Сейчас приедет «Скорая».

– Погоди… – Куропаткин попытался ухватить меня за руку.

– Что такое? – спросила я.

– Спустись… в подвал, – говорил Николай Иванович с перерывами почти после каждого слова. – Там, у стены… ящик… со старыми газетами. Внизу… В самом низу… карта… Возьми… Ее не спутаешь… Поди, принеси…

И он закрыл глаза. Понимая, что Куропаткин не бредит и что эта непонятная карта очень важна, раз он заговорил о ней в момент, когда находится на краю смерти, я послушалась и вышла в прихожую, где в полу находилась дверца, ведущая в подвал.

Спустившись вниз по лестнице, я увидела только один ящик с газетами. Они впрямь были старыми, пыльными, и было непонятно, для чего Куропаткин их хранит. Объяснение этому обстоятельству нашлось, когда я извлекла со дна сундука плотный сверток, отличающийся от прочих своей толщиной. Мельком взглянув на него, я увидела нарисованный от руки план какой-то местности и какие-то пометки в виде крестиков и точек.

Рассматривать ее мне было некогда, и я поскорее вернулась туда, где оставила Куропаткина. Глаза его оставались закрыты, и дышал он по-прежнему тяжело. Однако услышав мои шаги, Куропаткин даже приподнял голову.

– Нашла? – спросил он.

– Да, – ответила я, показывая ему карту. – Что это?

Куропаткину тяжело было говорить. Снова оставив его, я побежала к своей машине, где в моей личной аптечке хранились всевозможные медикаменты для разных случаев. Открыв одну из упаковок, я взяла ампулу и одноразовый шприц и вернулась в дом.

Быстро стянув плечо Николая Ивановича ремнем, я ввела ему в вену современный препарат с содержанием старого доброго кофеина и глюкозы и дополненный многочисленными витаминами и укрепляющими веществами. Учитывая его состояние, до приезда «Скорой» желательно было поддержать его организм.

– Никак отравить решила? – усмехнулся Куропаткин, следя за моими манипуляциями.

– Шутите – это хорошо, – одобрила я. – Значит, будете молодцом. А теперь говорите, только старайтесь коротко – не тратьте силы.

– И время, – добавил Куропаткин.

– И время, – согласилась я. – Разлогов вас пытал?

– Да, – зло процедил Николай Иванович.

– Чего он хотел?

– Спрашивал, где деньги… Общак где.

– А вы?

– Я его… По ложному следу направил. – Глаза Куропаткина засветились, было видно, что он доволен, что ему удалось обвести вокруг пальца своего врага. – Карту я ему не ту подсунул, ясно?

– Так, а что вообще за карта? – спросила я.

– Полежаев, когда сворачиваться собирался, хотел бабки подбить, – проговорил Куропаткин. – Я знал, что просто так он не уедет. Он давно голову ломал, во что их вложить. Ну а дело-то на Урале было… А где лучше хранить деньги, как не в золоте?

– Золотые слитки? – посмотрела я на него.

Куропаткин кивнул.

– И где они?

– Вывезти в чемодане Полежаев их тогда не мог – отобрали бы сразу. И решил спрятать в горах. Там… место одно есть укромное. Раньше штольня была, теперь заброшенная. Место глухое, надежное… Вот там он их и припрятал. А потом рассчитывал забрать.

– И вы знали об этом?

– Да… Даже помогал ему.

– А Бабурин?

– Нет, – качнул головой Куропаткин. – Полежаев не собирался его просвещать. Он и мне-то сказал, потому что я знаю, что такое общак и какие там бабки. К тому же я в Новотроицке родился, места те знаю. Вот и провел его к штольне. Мы там часто бегали, в войну играли, еще когда пацанами были.

– И что же Полежаев? Так и не забрал слитки?

– Не все так просто, – покачал головой Куропаткин. – Там, где штольня, раньше завод был оборонный. В те годы он встал, там какую-то лабуду пытались производить. А территория эта считалась ипатьевской. А потом, когда его грохнули, перешла к Михайлову.

– И что? – по-прежнему не понимала я. – Сейчас же нет уже, как я понимаю, никакого Михайлова!

– Михайлов, как ни странно, есть, – поправил меня Николай Иванович. – Только теперь он не главарь бандитской группировки, а директор крупного предприятия, именуемого ЗАО «Арсенал». По сути, это и есть арсенал. Боевой склад, – сказал Куропаткин. – Территория охраняется, так просто туда не проберешься. К тому же…

Он замолчал.

– Ну? – поторопила я.

– Мины там, – в стену проговорил Куропаткин.

– Мины? – присвистнула я. – Откуда же они там взялись?

– Мы с Полежаевым постарались. И слушок пустили, что территория заминирована, чтобы михайловцы туда не совались. Только про слитки, разумеется, помалкивали. Вот и получилось, что про мины знают все, а про слитки – практически никто. Во всяком случае, туда никто не суется. Склад в стороне, мин там нет. Они в другом месте… На карте все точно обозначено.

– А Разлогов? – спросила я.

– Ему я липовую карту подсунул. Там не все мины обозначены. А эту специально сохранил. В жизни бы никому ее не отдал – у меня в ней вся надежда на спокойную старость. Если бы не боялся, что не выживу…