Освобождение Калинина - [26]
Карта района боевых действий 252-го пехотного полка 110-й пехотной дивизии вермахта.
Столь серьезное продвижение советских частей вызвало в штабе соседней 129-й пд лёгкий шок. Как отмечал историограф дивизии, «из района прорыва в тыл прибывали солдаты на незапряжённых лошадях и без сапог. Передки артиллерийских орудий с ранеными подходили к южной окраине города и артиллеристы рассказывали, что танки противника стоят уже на огневых позициях. У многих раненых кроме ранений имелись тяжёлые обморожения. При соприкосновениях рук без перчаток с холодным железом у раненых слезала кожа, прилипшая к металлической поверхности»[139].
Использовавшийся для затыкания дыр в обороне 162-й пд 2-й батальон 427-го пп 129-й пехотной дивизии к тому моменту потерял около 110 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести[140].
Расценив действия правофланговых дивизий армии Юшкевича как попытку наступления непосредственно на Калинин, штаб XXVII армейского корпуса начал лихорадочно проводить структурные и организационные преобразования. Так, 329-й пехотный полк 162-й пд был переподчинен 129-й пехотной дивизии. Два его батальона теперь подпирали оборону 428-го пп на участке железная дорога Москва – Калинин, Большие Перемерки – берег Волги в месте впадения в неё Перемеровского ручья. Третий батальон оборонял участок от Володино до железной дороги. Южнее, в районе Котова и участка дороги Калинин – Игнатово, занял позиции разведывательный батальон 129-й пд[141]. 129-й артполк разместил орудия своих 1-й, 3-й и 10-й батарей на позициях, которые они занимали еще во время осеннего сражения за город. Артиллерийские наблюдатели-корректировщики заняли свои места на башнях элеватора.
Лишь поздно вечером штаб корпуса высказал мнение, что удары советских соединений направлены на юг и юго-восток, а не на Калинин. Впрочем, спокойнее командованию 129-й пд от этого предположения как-то не становилось…
Главный сюрприз ожидал немцев в полосе наступления 262-й стрелковой дивизии. Одним из средств ее качественного усиления являлся 143-й отдельный танковый батальон, которому именно 8 декабря предстояло пройти полноценное боевое крещение.
В 05:00 комдив полковник М.С. Терещенко отдал своим частям боевой приказ № 05. В соответствии с ним, 950-й сп должен был наступать на Труново, а после его освобождения – далее на Лобково. За ним в роли второго эшелона должны были двигаться подразделения 945-го стрелкового полка, 1-й батальон которого отвечал за прикрытие правого фланга. 940-й сп в качестве ближайшей задачи имел овладение Старым Погостом, далее наступление полка должно было развиваться на Перхурово.
143-й ОТБ должен был к 08:00 переправиться на южный берег Волги, при этом танки снова, как и сутки назад, воспринимались, прежде всего, как средство отражения контратак противника[142]. За ночь в районе Поддубья к уже имевшимся в распоряжении 262-й сд танкам Т-60 прибавились 6 переправленных в районе Поддубья «тридцатьчетверок»[143].
К 10:00 8 декабря 940-й сп вышел на линию железной дороги, где был встречен сильным огнем из района Федосово. К тому моменту в этом населенном пункте, помимо остатков 3-го батальона (около 90 человек) 303-го пп 162-й пехотной дивизии, располагались позиции конного эскадрона разведбата 86-й пд с двумя полевыми орудиями и тремя противотанковыми пушками. Кроме того, из района Старого Погоста на помощь гарнизону опорного пункта прибыло одно штурмовое орудие 189-го дивизиона. Наткнувшись на столь серьезного противника, 940-й сп сразу продвинуться дальше не смог.
950-й сп своим вторым батальоном приблизился на 800 метров к Кузьминскому, однако также был остановлен сильным огнём. Ситуация для бойцов полка осложнялась тем, что, по сути, у них в тылу находилась по-прежнему занятая немцами деревня Ошурково. На штурм этого опорного пункта был направлен 945-й стрелковый полк, усиленный танками 143-го батальона.
Судя по донесению, составленному на следующий день представителем штаба 31-й армии в 262-й сд подполковником Теселкиным, атаку пехоты поддержали пять «тридцатьчетверок»>1. В одной из них находился военком танкового батальона старший политрук П.Ф. Зеленский (возможно, на месте стрелка-радиста), в другой – командир танковой роты лейтенант М.И. Жамбаев. Экипажи плохо знали местность, из-за чего шедшие впереди танки командиров в 12:00 застряли в небольшой речке, и были сразу же расстреляны немецкой артиллерией. Один из танков сгорел, второй был подбит, получив пять пробоин. Пытаясь покинуть машины, их экипажи погибли в полном составе. Согласно данным ОБД «Мемориал», вместе с лейтенантом Жамбаевым в бою были убиты механик-водитель младший сержант Г. В. Овсаников, командир башни младший сержант А. И. Плескачев, стрелок-радист сержант
A. С. Курбанов. В другом танке, помимо комиссара, погибли командир танка младший лейтенант М.П. Синицин, механик-водитель старшина П.В. Портнов и командир башни красноармеец Н.С. Дыранов[144].
Помимо этих потерь, ещё одна «тридцатьчетверка» скатилась в канаву и застряла в ней, две другие машины уцелели и активно участвовали в бою. Вероятнее всего, этими тремя танками командовали лейтенант Г.М. Реушкин, лейтенант B. А. Зверев и младший лейтенант Д.А. Крутиков
