Освобождение Атлантиды - [32]

Когда она заговорила, тонкая интонация ее голоса ухватилась за что-то глубоко в его душе. В обеих его душах.

— Не делай этого, — сказала она хриплым голосом, который пел жар и огонь вдоль его позвоночника. — Не умаляй его дар тебе. Во всей истории нет более великой чести, чем самопожертвование, и этот несчастный человек отдал за тебя жизнь.

Он застыл, обе половинки его души попали в ловушку горя, звучащего в ее голосе. Все фибры его существа тосковали по ней, отчаянно желая узнать ее. Отчаянно желая держать ее. Отчаянно желая иметь ее.

Он никогда, никогда не будет достоин ее. Но это перестало его заботить.

— Вы хотите, чтобы я чтил его? Ваше желание закон для меня, леди, — прорычал он, теряя контроль, способный только сосредоточиться на ней. — Я чту его жертву и вашу.

С этими словами и ничем больше, вне какой-то неясной силы Нереид, которой он никогда не обладал, он прыгнул к Кили, схватил ее и пожелал, чтобы они оба находились где-нибудь в другом месте. Только они двое. Пожелал, чтобы они оказались в убежище, которое он не посещал уже больше двух столетий.

Когда сине-зеленый туман окружил его, возникнув из ниоткуда, последнее, что он увидел, были шокированные лица Аларика и его братьев.

Глава 14

Атлантида, пещера под Храмом Нереид

Сознание Кили разбивалось и возрождалось по-новому, снова и снова, ярко раскрашенные частицы значимого кружились вокруг нее подобно песчаной бури, созданной безумным художником. Это продолжалось несколько секунд — каким-то образом она это знала — хотя ее ощущение времени и пространства было слегка не в порядке. Она существовала и не существовала одновременно в нескольких различных реальностях, но в каждой из них, она была в стальных объятиях, прижатая к каменно-твердой груди.

Если сталь и камень были жаркими, как печь, и пахли кровью и грязью.

Внезапно вихрь исчез, и она оказалась на ногах на каменном полу. Только сила и чувство равновесия Джастиса не дали ей упасть. Она ждала, крепко закрыв глаза, быстро, неглубоко дыша, пока не смогла говорить и двигаться, не боясь потерять содержимое взбунтовавшегося желудка.

Руки вокруг нее сжались, притягивая ее ближе к нему, и страх поборол тошноту. Она открыла глаза и толкнула его в грудь со всей силой, которую смогла собрать. Она могла и не стараться, судя по тому эффекту, который ее толчок имел на него. Это напоминало толкание булыжников в завале: то же ощущение неподъемной тяжести.

Страх перерос в озадаченность и всепоглощающее чувство боли, как после центрифуги.

— Отпусти. Меня, — выдавила Кили, крепко сжав зубы, решительно глядя на его грудь. Хотя она была женщиной среднего веса, ростом 5 футов восемь дюймов, он был значительно выше, вероятно, по крайней мере, шесть футов четыре дюйма. Каким-то образом, она знала, что не хотела смотреть ему в глаза. Не сейчас. Не тогда, когда он всё еще держал ее в ловушке своих объятий.

Наконец, он заговорил всё тем же хриплым голосом.

— Мы не уверены, что хотим отпустить вас, наша Кили.

Ее разум споткнулся на странном употреблении множественного числа, по отношению к самому себе, но до того, как она успела придумать ответ, его объятия ослабли, и, несмотря на свои слова, он поступил вопреки им — отпустил ее. Она немедленно отпрянула от него, не желая смотреть на свою рубашку и штаны, теперь также покрытые кровью из его тела. Тошнота побеждала, не нуждаясь в ее помощи. Вместо этого, она осмотрела окрестности, пытаясь понять, где находилась.

Понимание того, как она оказалась здесь, могло подождать.

Огромное темное пространство с такой высокой крышей, что она даже не видела ее. Пол был выложен такой хитроумно узорчатой мозаикой, напомнившей ей пол, который она видела в своем видение Нерея. Легкий, приятный аромат минералов висел в слегка влажном воздухе. Он напомнил ей о жаркой весне в Калифорнии.

— Где мы? — она начала с простых вопросов, так как совсем не была уверена в здравом уме этого дикого мужчины, похитившего ее. Просто потому, что он был человеком из ее видения, — или его злым близнецом — не значило, что с ним она находилась в безопасности.

Она невольно через рубашку коснулась вырезанной фигурки. Мужчина, которого она видела, сидел у костра, вырезая ее рыбку… он был странно деформированной фотокопией этого воина. Поэтому она начала сомневаться в своих видениях.

Сомневаться в себе.

Может быть, этот мужчина, Джастис, — потомок того воина из ее видения? Может быть.

— В пещере, глубоко под Храмом Нереид, — сказал он. — Подходит, потому что наша нереидская половина, наконец, завладела нами.

Ладно. Пора задать явный вопрос.

— Нас? Кто это — мы? Вы всегда говорите о себе во множественном числе? — может и не лучшая мысль, сразу говорить о его психическом состоянии, но она была археологом, а не психиатром. После того, как Кили всё детство провела у разных психиатров, то могла понять разницу.

Маниакально-депрессивный. Граничащий с социопатией. Совершенное отсутствие чувства реальности.

Диагнозы, как бы профессионально они ни звучали, жгли ее разум, словно кислотой. Разве она провела все эти годы, пытаясь убедить своих родителей, что обычно она нормальна — обычно она в здравом рассудке — и только для того, чтобы теперь выпасть из реальности?