Освобождение-2 - [58]

В это время командиры поднимают бойцов в атаку, и с громовым «ура» поредевший батальон бежит через площадь. Немцы открывают огонь, но бегущую пехоту уже не остановить. Танки на площади поливают огнем все подозрительные места. Советские бойцы преодолевают площадь, и среди развалин начинается жестокая рукопашная схватка.

У разбитого танка останавливается командир роты капитан Гусаров.

– Живы? – кричит он. – Чего лежим?

– Товарищ капитан, – отвечает один из бойцов, – Товарища политрука ранило. Осколком прямо в живот. Санитаров бы надо.

Капитан наклоняется над корчащимся на земле политруком.

– Сергей, Сережа, – зовет он. Поняв, что тот его не слышит, выпрямляется и кричит. – Санитары, сюда! Санитары… – затем поворачивается к бойцам, сидящим рядом с раненным, – Тащите его в медсанбат. Живее. Может, выживет еще.

Берем пример с комсомольцев.

Часть, где начальником товарищ Соколов, вела бои в городе Варшава. Отчаявшиеся немцы старались оказывать сопротивление продвижению наших войск. Атаку одной из рот после гибели командира возглавил младший политрук Галкин. Немцы вели сильный огонь, но советские бойцы под руководством политрука брали один дом за другим. Даже когда немцам удалось повредить поддерживающий атаку наших бойцов танк, Галкин личным примером увлек за собой бойцов, и они смогли овладеть важным рубежом обороны. В этом последнем бою политрук был ранен. Когда товарищи провожали его в госпиталь, отважный политрук обещал, что обязательно постарается вернуться именно в свою часть.

Газета «Красная Звезда» от 18 июля 1941 года.

Сообщение ТАСС.

Сегодня, 11 июля 1941 года, советские войска освободили город Варшаву. Город за время немецкой оккупации был почти полностью разрушен. Жилые дома и промышленные предприятия, школы и университеты подверглись варварскому разрушению, особенно в последние дни боев, когда немцы поняли, что им не удастся удержать город. Под развалинами домов погибло много мирных жителей – женщин, детей, стариков. Немногие уцелевшие жители встречали на улицах советских воинов-освободителей. Не было ни цветов, ни хлеба и соли в этом разрушенном городе, но жители польской столицы приветствовали наших воинов как могли.

К сожалению, положение в городе еще далеко от нормального. Отдельные банды вооруженных немецких солдат укрываются в городе. Боясь сурового, но заслуженного наказания, они не желают сдаваться в плен, и продолжают из-за угла нападать на мирных жителей.

Низко над лесом проходит группа советских штурмовиков.

– Наши, – говорит старший лейтенант Пашутин по кличке Доктор – Сколько их летает! Не иначе, как фронт совсем близко.

– Конечно близко, – позевывая и потягиваясь произносит младший лейтенант Снегирев, – Канонада каждый день слышна. Скоро наши и сюда дойдут, и потопаем мы Доктор дальше на запад. А жаль. Мне здесь места очень даже нравятся. Как-то обжились уже, все, вроде, знакомо.

– Наши возвращаются, – говорит младший лейтенант Пуговкин по прозвищу Малыш.

– Давно пора, – ворчит Доктор, – Жрать хочется, мочи нет.

Старший лейтенант Тарасов, тяжело дыша, появляется на поляне, гимнастерка насквозь мокрая от пота, за ним в таком же виде – старшина Дятлов. Увидев его, все вскакивают на ноги, хватаясь за оружие.

Тарасов сбрасывает с плеч внушительный мешок и смотрит на Миронова:

– Там, похоже, по нашу душу, – он никак не может отдышаться и говорит прерывисто и не совсем разборчиво, – Пришли на хутор, там старуха и девка какая-то, лет шестнадцати. Мы их тихонько обездвижили, они ничего и понять не успели, связали, в рот кляп, все как учили, сложили в погреб. Потом в доме обнаружили еще какого-то деда столетнего, лежал на постели, нас, похоже, он и не видел. Собрали жратвы и назад к лесу. Только успели дойти, Змей, он последним шел, увидел, как ветки шевельнулись. Мы затаились. На опушке какие-то люди. Долго присматривались, потом пошли к хутору. Двое в пятнистой форме. Пятна зеленые, желтые, коричневые, вроде. Они осторожно подошли к хутору, проникли внутрь. Заходили с противоположной от нас стороны, мы, опасаясь себя обнаружить, не двигались. Через некоторое время еще четверо вышли из леса и тоже пошли к хутору, видимо, получили сигнал. Но на опушке еще кто-то точно оставался. Потом все скрылись за забором, что там происходило, мы не видели. Они, наверное, поняли, что мы только что были и догадались, куда ушли. Через некоторое время мы обнаружили, что из окон дома кто-то смотрит в бинокль. Занавеской прикрылся, если б у нас бинокля не было, мы бы его не увидели. Короче, ребята предельно грамотные. Нас они все-таки не заметили. Когда этот с биноклем от окна отошел, мы осторожно отползли в лес, там Змей велел нам уходить, сам остался. Мы решили, что надо понаблюдать, куда дальше пойдут. Мы по дороге спешили, но, вроде, шли осторожно, не наследили.

– Хорошо хоть жратву с перепугу не бросили, – ворчит Доктор, вместе с остальными распаковавший принесенный мешок и торопливо жующий куски хлеба.

– А то, – отвечает Тарасов, – На голодный желудок много не набегаешь.

– Может, это все-таки наши были? – спрашивает Миронов. Он тоже отломил кусок хлеба, но так и не начал его есть.