Освобождаясь от пут - [49]

Ни разу в его жизни счастье не продолжалось долго. В самом деле. В нем начал расти страх потерять Гарри. Это не было маловероятно. Для Волдеморта он был сыном предателя, превосходным инструментом для возможного шантажа. Для одноклассников Гарри был сыном самого ненавистного профессора и Пожирателя Смерти. И, прежде всего, он все еще был Гарри Поттером, предполагаемым спасителем магического мира. Он почти мог видеть руки, протянутые, чтобы оторвать от него Гарри, требовавшие его жизнь…

Его счастье всегда было похожим на это. Смешанным с грустью, горем и виной.

– Квайетус, если ты можешь меня слышать, где бы ты ни был, пожалуйста, помоги мне поддержать его, дать ему все, чего он заслуживает. Помоги мне!

И, как ответ, пришла мысль: он отведет Гарри на кладбище и покажет ему могилы всех близких. Включая Квайетуса.

***************************************************************************

– Нет, Квайет. Ты сегодня останешься в постели. Я не позволю тебе идти на занятия. Я уже говорил об этом Альбусу, и он отпросил тебя с уроков.

Северус стоял у кровати Гарри с угрожающим видом, руки в боки, с обычной насмешкой на лице.

– Северус, пожалуйста, – Гарри сел. – У меня сдвоенный урок защиты, а я все еще не могу наколдовать самый простой щит.

– Я научу тебя этому днем. Но ты не можешь вставить с постели, кроме как в туалет, понятно?

– А… что мне делать целый день?

– Ты можешь читать или слушать музыку, если хочешь, – Северус последний раз проверил его лоб. – Я вернусь сюда, чтобы пообедать с тобой. До тех пор не переверни квартиру вверх дном, пожалуйста.

– Хорошо, папа! – шутливо отсалютовал Гарри.

– Идиот… – Северус вышел из комнаты достаточно быстро, чтобы скрыть от дерзкого мальчишки свою широкую улыбку. Но это не помогло: Гарри своим шутливым замечанием просто перевернул его день. Все еще улыбаясь, он вошел в Большой Зал.

Он сел на свой обычный стул рядом с миссис Фигг и рассеянно начал намазывать джем на свой тост, все еще размышляя над словами Гарри, в том числе и над сказанными прошлой ночью, когда внезапно почувствовал необычную тишину, упавшую на зал. Он с любопытством поднял голову и встретился взглядом с почти тремя сотнями пар широко раскрытых глаз студентов, глядящих прямо на него.

Он удивленно моргнул. Что произошло?

– Я рад видеть, что ты улыбаешься, Северус, но думаю, тебе лучше перестать, – глаза Дамблдора мерцали сильнее, чем когда-либо. – Ты до смерти потряс школьный коллектив.

Насмешливое замечание директора только усилило его веселье, но все же он попытался привести выражение своего лица к обычному равнодушному состоянию. Это было нелегко.

– Почему, Альбус? Я думаю, это подходит ему больше, чем усмешка, – добавила МакГонагалл, и Снейп от смущения ярко покраснел. Но, по крайней мере, он сумел перестать улыбаться, как дурак.

– Минерва, пожалуйста, – простонал он. – Моя репутация…

– Ах, наш раздражительный профессор возражает против человеческих чувств, – усмехнулась ему МакГонагалл и наклонилась поближе. – Но я не думаю, Северус, что случилась бы беда, если бы твоя репутация сального, злобного «мерзавца» была бы разрушена раз и навсегда.

– Минерва!

– Хорошо, хорошо, – профессор трансфигурации откинулась назад. – Усмехайся и принимай злобный вид, если это делает тебя счастливым, – пожала она плечами, завершая спор.

Вся эта беседа была слишком тихой, чтобы студенты могли услышать из нее хоть слово, но они видели короткий спор и начали строить предположения:

– Что МакГонагалл могла сказать мерзавцу такого, что он покраснел?

– Почему Снейп улыбался?

– Они с МакГонагалл поссорились?

– Наверняка он что-то планирует на урок зельеварения…

Но двое обеспокоено смотрели друг на друга.

– Где Квайетус? – спросила Гермиона Невилла, который выглядел таким же встревоженным.

– Я не знаю, – шепнул он в ответ, в пятый раз оглядев слизеринский стол. – Его здесь нет.

Их беспокойство усилилось.

Гарри тем временем скучал. Весь день оставаться в постели было глупой идеей Северуса, но он знал, что не может против этого возразить. Не сейчас, после всего того, что ему сказал.

Он задавался вопросом, сможет ли Северус простить ему необоснованные и жестокие слова. Он всегда быстро сердился и медленно забывал. Гарри вздохнул и понадеялся, что Северус не будет слишком долго на него сердиться.

***************************************************************************

Гарри смог вернуться к занятиям два дня спустя.

Невилл и Гермиона явно почувствовали облегчение, когда увидели, как он вошел в кабинет трансфигурации, в отличие от остальных гриффиндорцев, которые впились в него презрительными взглядами. Гарри не обратил на них внимания и скользнул на стул рядом с Невиллом.

– Дополнительные занятия по зельям сегодня в 6 вечера, – шепнул он гриффиндорцу.

– Вместе?

– Конечно, – Гарри бросил на него серьезный взгляд. – И я хочу извиниться, Невилл. Я не хотел причинить тебе боль.

– Ты этого не сделал. Я думаю, ты должен был решить собственную проблему, – улыбнулся ему круглолицый мальчик.

Гарри в ответ только закатил глаза, и МакГонагалл начала урок. Гарри всегда подозревал, что профессор любит его, но на сей раз она была к Гарри крайне дружелюбна. К конце урока это так разозлило Рона, что он остановил Гарри в коридоре и снова словесно ему угрожал. Гарри, однако, был не в настроении с ним ссориться, так что он только скрестил руки на груди и ждал, когда же Рон закончит говорить. Потом кивнул.