Освободительный поход - [68]

Кстати, совсем неудивительно, что этот тип оказался галичанином, ведь к Люблину нам пришлось прорываться как раз через дивизию СС «Галичина». Тут эта дивизия тоже была сформирована несколько раньше, чем в нашем прошлом. Только это случилось не от уверенности немецкого командования в правильности своих действий, а от безысходности. Дело в том, что когда летом у немцев вместо прорыва к Волге и Кавказу случился очередной грандиозный облом и группа армий «Юг» сгинула в котлах, они бросились формировать так называемые евровойска. И чуть ли не первыми, прискакав впереди собственного визга, на призыв Гитлера откликнулись восемьдесят тысяч галичан. В наше время (2012 год) украинская армия была в два раза малочисленнее. Одним словом, дивизия из этого сброда получилась только одна, весь остальной контингент расползся по разнообразным охранным, карательным и расстрельным подразделениям. Да и дивизия «Галичина», до того как осмелилась встать на нашем пути, в боях участия не принимала, поскольку немцы прекрасно представляли себе ее боеспособность.

После формирования, в июле, «Галичину» услали во Францию, где она приняла участие в оккупации так называемой «свободной зоны» и принудительной мобилизации французов в евровойска. Потом уже осенью, после нашего наступления и разгрома группы армий «Северная Украина», галицаев вернули из Франции, только на фронт их опять никто посылать не стал. Немецкое командование использовало их исключительно для охранных и карательных целей, и в этой ипостаси они были выше всяких похвал. Весь расчет был на ту ненависть, которая спокон веков существует между поляками и западными украинцами, и этот расчет вполне оправдался.

Начало нашего наступления и, самое главное, прорыв крупного механизированного соединения застали «Галичину» врасплох. Если бы люди, что в ней служили, заранее знали, с чем им предстоит столкнуться, то с визгом разбежались бы по кустам, ибо от слов «ОСНАЗ» и «Бережной» поджилки трясутся даже у матерых ветеранов вермахта. Прозвище «Вестник смерти» тоже так просто не дают. Но галицаи на восточном фронте были людьми неопытными и непугаными, и поэтому разбежаться просто не успели. Большую часть дивизии мои механизированные бригады намотали на танковые гусеницы в чистом поле на подступах к Люблину, остальные нашли свою смерть в уличных боях. Но, скажу я вам, в Польше лучших агитаторов за советскую власть, чем западные украинцы, не придумаешь. Не успели мы войти в город, а нас уже встречают хлебом-солью (было бы лето, были бы и цветы). Впрочем, основная народная любовь достанется корпусу Берлинга, который будет оборонять Люблин от разного рода немецких поползновений, а мы уже завтра утром пойдем в следующий в прорыв (на этот раз на Белосток), не дожидаясь, пока хаос в немецких тылах створожится в оборонительную систему.

* * *

25 декабря 1942 года. 23:15. Москва. Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего.

Присутствуют:

Верховный Главнокомандующий – Иосиф Виссарионович Сталин.

Начальник Генерального Штаба – генерал-лейтенант Александр Михайлович Василевский.

Рабочий день Верховного Главнокомандующего обычно продолжался до двух или трех часов ночи. Только что в этот кабинет вошел Начальник Генерального Штаба Красной Армии генерал-лейтенант Василевский, каждый вечер докладывающий Вождю о том, как изменилась обстановка на фронтах за истекшие сутки. Сегодня она изменилась для Красной Армии исключительно в положительную сторону. Первым и главнейшим событием этого дня было почти синхронное вступление мехкорпуса генерала Рыбалко в город Сувалки, а мехкорпуса Бережного – в Белосток. Еще двое суток назад Бережной находился в Седельце, а Рыбалко в Каунасе, где они ожидали подтягивания пехоты и «выравнивания» кавалерийских корпусов, прикрывающих фланги механизированных соединений особого назначения.

И ведь двигались советские механизированные корпуса, почти не встречая сопротивления, в полной оперативной пустоте, с ходу уничтожая не слишком многочисленные тыловые гарнизоны немецкой армии. Оттого и нанесенные ими рассекающие удары получились такими стремительными и смертоносными. Дело в том, что когда Первый Украинский и два Прибалтийских фронта прорвали линию вражеской обороны и выбросили впереди себя стрелы танковых клиньев, основная часть войск группы армий «Центр» находилась далеко на востоке, в районе Орши, пытаясь деблокировать зажатые западнее Смоленска остатки 2-й, 3-й и 4-й танковых, а также 9-й и 4-й полевых армий вермахта, а то, что во время прорыва уцелело от группы армий «Север» (один раз уже вдребезги разгромленной, восстановленной и вот теперь битой смертным боем еще раз) было отброшено частью на полуостров Курземе (18-я армия), частью в район Молодечно (16-я армия), в будущий белорусский котел.

От Орши до Бреста и Гродно, где лязгнула стальными зубьями захлопывающаяся ловушка, расстояние по дорогам составляет пятьсот-шестьсот километров. Даже если сводная группировка, в отчаянных боях стараясь деблокировать Смоленский котел, развернется на сто восемьдесят градусов и попытается вырваться на волю, ни к чему хорошему для нее это не приведет. Теряя остатки управляемости и боеспособности, бросая по пути боевую технику и тяжелое вооружение, германская армейская группа «Орша» не сумеет пройти и трети этого расстояния. Потом, где-нибудь в районе Минска, немцы, уже не представляющие единой организованной силы, упрутся в заслон из наших войск, которые к тому времени со всех сторон будут сжимать кольцо окружения. Результат будет один – разгром и плен для тех, кому повезет выжить.