Освободительная кО/Ампания - [35]

Лукас и Минтана поведали об отряде хрялков и мордодрале в Луговине Эда, о Старых Путях и о "битве за урожай кукурузы".

— Значит, мы не ошиблись. До Гулина добралась Черная Братия, — вздохнул Люсин, услышав о "вороньих магах".

— Кто? — спросила Элька.

— До заточения Темного никто из данов и помыслить не мог о том, чтобы встать на сторону Зла. Сила Мира отказывалась повиноваться тому, кто таил в своем сердце скверну и жаждал обладания нечестивым могуществом, — с ностальгией о светлом прошлом объяснил Телам. — Теперь истоки испоганены Владыкой Сумерек. До нас доходили слухи о данах, ради власти и продления жизни поклявшихся в верности Темному и творящих злые чары, но мы, глупцы, надеялись, что это лишь слухи. Значит, новая правда пришла в наш несчастный мир. А тот знак — клык или капля, что составили в воздухе птицы — это символ горы, где заточен Темный Недруг, тот, кому поклоняется Черная Братия.

Люсин и Телам попросили гостей немного обождать и отлучились к столу в другом углу заведения, где наскоро перебросились несколькими словами с жилистым, уже начавшим лысеть кряжистым мужичком. Тот внимательно выслушал толстячков-данов, уважительно кивнул, хлопнул по плечам нескольких дюжих парней, и вся компания без споров покинула "Сломанную подкову" во главе со своим худосочным командиром.

— Это Ликрус. Он со своими ребятушками зимой на волков и медведей ходит, ворон ли ему не сыскать, — просветил команду Нал.

Исполнив свой долг блюстителей порядка, гулинские маги вернулись к гостям. И Тере тут же было дано ответственное поручение. Ученику магов велели побеседовать о важнейших обычаях троггов и составить подробный конспект беседы. Словом молодежь — бедолагу-парня вместе с Лумалом — услали за стол на другом конце таверны. Пусть от большого и добродушного трогга с большими ушами и иммунитетом к колдовству нельзя было отгородиться заклятьем, зато можно было настолько увлечь его другим занятием, чтобы он позабыл обо всем. А что для любого живого, разумного и самолюбивого существа может быть более привлекательным, нежели рассказ о себе любимом? Теря бросил на учителей и Нала печальный взгляд, но черствые сердца данов и защитника остались неприступны, юноше осталось только подчиниться произволу старших.

Теперь настал черед для серьезной беседы. Даны Гулина словно скинули маски безобидных глуповатых толстячков и с маниакальной жадностью истинных ученых буквально впитывали каждое слово, мгновенно сортируя информацию и перекладывая ее на нужную полочку. Рассказ, изредка прерываемый вдумчивыми вопросами данов, да появлением служанок с очередными кувшинами пива, уходящими в Нала, как в бездонную прорву, по сравнению с которой бочка Данаид не выдерживала никакой критики, длился немало. В конце концов, Люсин и Телам уяснили не только суть уникальных событий, водоворотом завертевшихся вокруг посланцев богов, но и то, почему Минтана, никогда не разбрасывающаяся тайнами направо и налево, копившая их как иная знатная леди украшения, была до такой степени откровенна с посланцами и рассчитывала на их помощь.

— Я мыслю, дарована вам немалая сила. Вопрос лишь в том, куда ее применить и нуждается ли Алторан в ее применении. Вам нужно знать, истинно ли Темный Недруг виновен во всех наших невзгодах или могут быть иные причины, — подытожил Люсин, после всех уточняющих вопросов, на которые ему дали честные хоть и не пространные ответы.

— Именно так, — поворачивая перстень-символ Совета Богов, чтобы он бросался в глаза, подтвердил на редкость коротко, не вдаваясь в излюбленные дебри демагогии мосье Лукас, как обычно, к своему удовольствию делегированный командой для ведения переговоров.

А как же иначе? За время службы Совету Богов Элька успела убедиться, что маг способен если не уговорить, то заговорить кого угодно, а заговоренный субъект, обмотанный лапшой словес Д" Агара от кончиков ушей по самые пятки, очень скоро переходит в разряд уговоренных.

— Что ж, кое в чем мы можем вам помочь разобраться, — признал Телам, и у Елены еще более окрепло ощущение того, что эти два человечка живут, мыслят и действуют, как одно существо. Может, они и были любовниками, но, что куда более важно, они были друг для друга соратниками и сомыслителями.

— Мы долго изучали старые архивные записи и с некоторых пор получили возможность сравнить их с новыми данными. Вырисовывается страшная закономерность… — продолжил Люсин.

"Статистика знает все", — про себя прокомментировала Элька.

— Минтана рассказала вам о постепенном усугублении темного начала на Алторане, на свою беду изолированного от всех миров заклятьем, пленившим Темного. Вы — первые, кто пришел в наш мир из-за запертых границ, первые, кто может взглянуть на все происходящее со стороны и, возможно, разглядеть то, что не видим мы, и вынести верный вердикт. Это начиналось совершенно незаметно, почти исподволь, — покашлял Люсин. — В течение столетия, после заточения Темного изменились характеристики магической силы нашего мира и магов. По-настоящему сильные даны прежде рождались лишь от союза двух магов, когда переплеталось мужское и женское начало истоков силы. Они один за другим ушли из жизни. Теперь тех, кто помнит времена сотворения Узилища, не сыскать. Следующее поколение данов оказалось не способно и на четверть того, что творили их предки, а там и того хуже. Самое плохое, что из магического искусства ушло истинное вдохновение, позволявшее импровизировать, создавая новые чары. Ныне мы пользуемся лишь жалкими крохами наследия предков, словно пытаемся зачерпнуть водопад дырявой чашей. По сути, мы не только деградируем, но и вымираем, подтверждением тому значительно сократившаяся за последние сотни лет продолжительность жизни данов. Мы стали жить впятеро меньше обычных людей. Списки смертей и рождений из архива за три века слишком явное тому доказательство, — маг полез за пазуху и извлек оттуда весьма потрепанную, будто сопровождавшую его всюду тетрадь, все листы которой были испещрены схемами, диаграммами и столбиками шокирующей цифири. Пододвинув тетрадь к Лукасу, Люсин и Телам наперебой принялись объяснять гостям значение своих записей, ставших математическим подтверждением их гипотезы.