Освободите тело для спецназа - [13]

Георгий на секунду задумался: — … Ладно, но половину суммы прямо сейчас, а за остальными я потом подойду, — сказал он, не очень-то доверяя этим людям и собираясь на всякий случай припрятать тут же в лесу полученные деньги.

— Ну, вот и отлично, — протянул ему Ибрагим ещё десять тысяч. — Договорились!

— К вечеру ждите! — сунул егерь обе пачки в карман галифе и, поправив потёртый ремень двустволки, не преминул добавить: — Но учтите, ребята… если что — я о вас ничего не знаю и вы обо мне — тоже! — Он повернулся и скрылся в зарослях.

— Ты за падло нас не держи, — пробурчал вслед егерю Груздь, почувствовав его недоверие.

Г л а в а 10

Георгий вернулся часа через четыре.

… Участок свой он знал как пять пальцев и тут же на ходу прикинул с десяток укромных мест, откуда лучше всего просматривалось шоссе. «Наверняка солдаты выбрали одно из них, если им приказали охранять дорогу», — подумал он. Все удобные для наблюдения точки лежали выше шоссе, кроме одной — у поворота, где на маленьком треугольнике ровной земли между дорожным ограждением и крутым откосом росло несколько кустов и деревьев. Поэтому в пятистах метрах от моста егерь пересёк шоссе и двинулся по верхнему склону вдоль дороги, не сомневаясь, что солдаты должны быть где-то здесь.

На следы он наткнулся минут через тридцать, различив отпечатки армейских сапог. Два следа тянулись параллельно друг другу на дистанции пять-десять шагов — то забираясь в гору, то спускаясь почти к самому шоссе. «Прочёсывают, — решил Георгий, — или место подходящее для наблюдения выбирают».

«Могут и на Ибрагима наткнуться», — обеспокоился он, когда следы, нырнув в распадок, пересекли шоссе, оставив несколько еле заметных вмятин на размякшем от солнца асфальте. Дальше по следам он не пошёл, понимая, что солдаты, прочесав лес ниже дороги, наверняка вернутся назад.

Азербайджанец по отцу и русский по матери, он помогал Ибрагиму, в общем-то, не только из-за денег. Егерь был против того, чтобы Армения отторгла Карабах, принадлежащий Азербайджану. Зов крови — есть зов крови. И когда убивают твоих соплеменников, все разумные доводы отметаются в сторону к удовольствию клятых политиканов поддерживающих эту, никому не нужную войну. Но подставлять себя под шальную пулю, если вдруг боевики Ибрагима сцепятся с солдатами, егерь не собирался. Двигаясь по-прежнему по верхнему склону, миновав спуск, он привычно зашагал в гору, намериваясь тщательно обследовать второй, потребовавшийся Ибрагиму откос.

В его спором шаге не чувствовалось никакого напряжения, хотя ему давно перевалило за сорок. По этим горам Георгий ходил уже больше десятка лет и натренированные ноги, крепкие и жилистые, приобрели неутомимость стальных пружин. Одетые в мягкие ичиги, они упруго и почти неслышно несли егеря по его лесным владениям, готовые без устали служить хозяину сутки, двое, а, если понадобится, то и трое.

Ещё на один след он наткнулся почти сразу, поднявшись метров на двести в гору. След вёл от шоссе и человек, оставивший его, двигался в том же направлении, что и егерь. Отпечатки сапог, никак не меньше сорок пятого — сорок шестого размера, петляли по склону то вверх, то вниз. «Наверняка ещё один солдат», — решил Георгий, быстро двигаясь по заросшему склону. Он не боялся наткнуться на этого здоровяка, ибо след был получасовой давности, да и засады не боялся — присутствие людей егерь чувствовал за версту.

Собаки у него не было. Когда-то в детстве огромный лохматый пёс напугал его до такой степени, что неприятное, боязливое чувство к собакам осталось у него на всю жизнь. Он их не любил, и собаки, обычно, платили ему тем же, встречая и провожая злобным лаем, когда егерь заходил в село. В лучшем случае угрожающе рычали, не решаясь наброситься на вооружённого человека.

Одинокие многочасовые обходы лесных кварталов настолько обострили его чувства, что присутствие посторонних в лесу он (непонятным даже для него образом) действительно улавливал издалека. Местные браконьеры обычно обходили его участок стороной — слишком много неприятностей принёс им рослый, жилистый егерь, неожиданно появляющийся в самый неподходящий момент. Его пару раз пытались подстрелить, но безрезультатно, если не считать того, что одного из злоумышленников он всё-таки поймал и основательно избив, сдал властям. Зато на участке Георгия водились в изобилии косули, кабаны и даже изредка попадались олени, забрёдшие из заповедника.

Следы вывели егеря к самой вершине откоса. Он знал, что сейчас там есть люди и приближаться более чем на пятьдесят шагов не стал. Место для наблюдения на этом участке было, несомненно, лучшим. С кромки откоса шоссе просматривалось в обе стороны почти на километр. Георгий постоял минут пять, и его чуткое ухо уловило приглушённые голоса. Разговаривали двое, но слишком тихо, чтобы понять о чём.

— «Берег», я «Волна — три», приём! — неожиданно вполне отчётливо разобрал он и тут же почувствовал, что в его направлении двинулся человек. Егерь тут же беззвучно сместился назад и застыл, как застыл и человек, по всей видимости, охранявший радиста. Слышно отсюда ничего не было, да и случайную фразу ему удалось разобрать только потому, что солдат непроизвольно повысил голос.