Остывшие гильзы - [5]

Еще у тети было радио, которое включалось строго по двадцать минут в день.

«Продолжается война с чеченскими бойцами. Мирных жителей в городе нет, все они выехали за пределы республики…» — бодрый голос радиоведущей новостей.

— Война закончилась? — как всегда, спрашивает семилетний Иса.

— Дай дослушать! — чуть ли не кричит тетя.

— А когда закончится война? Они сказали об этом что-нибудь? — интересуется шестилетний Мухаммад.

Тетя достала батарейки из радиоприемника и дотронулась языком.

— Боже мой, они сели. Теперь как мы будем узнавать новости?

Четырнадцатого февраля Лаура сидела на горе и плакала.

— Мама, папа… Я хочу к вам, — рыдала она от души. А лучики солнца пытались согреть ее. — Хочу домой, Всевышний. Мне тут очень плохо. Сделай что-нибудь!

Вдруг у подножия горы появился силуэт человека, который кого-то ей напомнил. Лаура несколько раз зажмурила глаза, а потом чуть ли не скатилась с горы.

— Дядя! А-а-а, дядя! — громко закричала она и побежала к нему. — Дядя! Дядя!

В ответ он ее крепко обнял.

— Ты же заберешь нас отсюда, правда? Пожалуйста, забери, я тебя очень сильно прошу! Ты же заберешь? — не могла успокоиться Лаура. Умоляще смотрела на него, вцепившись в его рукав.

— Да кому вы там нужны! — шутил и смеялся дядя.

В этот вечер керосиновая лампа горела дольше обычного. Еще бы! Решался самый важный вопрос. Дядя думал, брать ли ответственность за детей и везти их в Грозный. Он не мог гарантировать им безопасность. А оставить их в горах тоже нельзя, еда заканчивалась… Но если тетя с дедушкой останутся в горах, то они смогут продержаться полгода. Дедушка сейчас не мог идти. Он был слишком слаб. А оставить его одного тетя не могла.

— Но я скажу одно. Если хоть кто-то из вас начнет реветь в дороге… То сегодня же скажите об этом и оставайтесь тут. Мы пойдем в Грозный пешком. Машин нет. Ездят очень редко. Еды тоже нет. Вся надежда на Аллаха. Я знаю людей в Самашках, возможно, нам посчастливится и мы там переночуем. Вы все поняли? Подумайте очень хорошо, — произнес очень серьезно дядя и посмотрел на счастливые лица детей.

— Не-ет, мы не заплачем! Спасибо, дядя! — весело заорали ребята.

Утро. Пешком по горам добрались до Шароя. Ни разу в дороге не остановились передохнуть. Одна семья в Шарое приглашает их выпить чай. На столе мед, масло, сметана, чай с сахаром и три нарезанные лепешки. Ребятам очень сложно сдерживать себя. Ведь они привыкли получать только свою часть еды. А тут такая свобода. Они скушали все, что было на столе, и вдобавок им разломали еще две лепешки. Они долго не могли поверить, переглядывались и пинали друг друга ногами под столом.

Из Шароя они добирались до Нового Шароя тоже пешком. Но после обеда им встретился проезжавший по дороге грузовик.

— Салам алейкум! Куда идете?

— Ва алейкум! В Грозный!

— О… До Грозного не знаю, уже темнеет, вас волки тут загрызут, поехали ко мне домой, переночуете.

Они не могли в это поверить. Три человека быстро сели в кабину, а остальные прыгнули в кузов. Лаура была в кузове. Сначала они смеялись. Ловили языками снег. Но потом десятилетний Муса стал ныть и говорить, что ему холодно и он очень хочет кушать. Всем хотелось кушать и было холодно. Лаура быстро открыла одну из бочек, что стояли в кузове, и обнаружила в них ломтики творога. Она быстро разломала и передала всем. Они с ужасом переглянулись.

— Ты что, это же чужое!

— Кушай, — только и сказала Лаура.

Вечером те, кто всю дорогу был в кузове, сидели у печки. Замерзшие ноги отказывались согреться. Ужин. Молочный суп с макаронами, мед, сметана и лепешки с чаем. Они опять переглядывались и старались не накидываться на еду. Вечером одной из них, Хаве, стало плохо. У нее сильно разболелись ноги, наверное с непривычки. У всех болели ноги, но они помнили, что дали слово дяде.

— Хава, ну пожалуйста, не плачь. Мы же обещали, — пыталась ее успокоить Лаура.

— Лаура, мне плохо и мне все равно, кто что подумает. Ты видела мои ноги? — С этими словами она показала окровавленные и распухшие ноги.

— Что происходит? — проснулись хозяева и зажгли керосиновую лампу. — Кровь?

— Пожалуйста, только не говорите дяде. Если он узнает, то я не пойду с ними в Грозный. А мне нужно увидеть маму, я не хочу жить в горах, — быстро говорила четырнадцатилетняя Хава.

Хозяева промыли и обработали зеленкой ноги Хавы.

На следующее утро.

— Хава, подойди сюда! — сказал дядя, как только они тронулись в путь. — Я слышал вчера, как ты плакала. Что произошло?

Лаура смотрела на Хаву, как она искусно пыталась не показать хромоту.

— Все хорошо. Просто немного голова болела, а они панику подняли.

— Точно? Если что-то серьезное, то оставайся в горах.

— Дядя, все хорошо. Давайте, пойдем быстрее. — Она ускорила шаг.

Они прошагали целый день. Ни одна машина не встретилась им в дороге. Несколько раз они останавливались и ели снег. Наконец один грузовик остановился, и водитель сказал, что едет до Грозного. Десять минут все пребывали в веселье. Но грузовик застрял в яме. Все вышли и изо всех сил толкали, но все было тщетно. Лаура никогда не забудет маленьких Мухаммада и Ису, как они старались сдвинуть с места эту упрямую железяку. С их заледенелых щек стекали слезы.