Островитянка - [39]

— И Вам не хворать, — ответил с автоматически возникшей улыбкой. Да и чего мне было не улыбнуться? В белом халате поверх обычного салатного цвета хирургического костюма стояла передо мной девушка… Нет, скорее молодая женщина… Скорее всего врач…

— Я врач-психиатр. Меня звать Лейла, но многие местные зовут меня Лиля. Вы можете со мной поговорить, уделите мне несколько минут? Не трудно будет? — дружелюбно улыбнулась она. Интересно, эта улыбка есть характеристика самой доктора или это служебная актерская улыбка?

— Могу, если при этом не будет присутствовать полицейский?

— Почему?

— Потому что нет рядом адвоката. Если вы не верите такому объяснению, то пусть прикует обе мои руки к кровати и отойдет на то расстояние, которое будет препятствовать слышать нашу беседу.

— Ну вот, со сложноподчиненными предложениями Вы справляетесь, потому я постараюсь удовлетворить Вашу просьбу, — врач отвела полицейского на пост медицинской сестры и посадила его там. Ему с того места было всё хорошо видно, и потому приковывать мою правую руку он не стал. Да и сидя на посту больше интересовался сестричкой, чем наблюдал за моими артикуляциями.

— Как Ваше самочувствие? Что беспокоит? — начался опрос врача.

Я подробно рассказал ей, что со мной произошло за те сутки… ОГО! Оказалось, что я провел в палате реанимации 2 недели, хотя раны по понятиям врачей совершенно не соответствовали состоянию моего сознания. По их словам, я «застрял» между сном и бодрствованием, между небом и землей. Врач согласилась, что болевой шок и шок психологический, плюс удар головой о тротуар, — могли быть причиной моей потери сознания. Но это в ту злополучную ночь… А потом? Что было причиной моего продолжающегося состояния потом?

— Давайте пока оставим этот момент. Знаете, во сне, — позволите, что я именно так буду называть то Ваше состояние? — начала опять говорить врач, на что я кивнул, — Во сне Вы называли какое-то имя. В ресторане не было таких имен, я узнавала, — ни пострадавшие, ни охранники, — никто. Вы рычали, кричали, что-то делали, размахивая руками. Движения рук и ног были то, как у пловца на глубине, — например, как у опытного аквалангиста. То как у птицы в полете… То как у бегущего животного… Вы бились на мечах или шпагах (ну, может быть и на бейсбольных битах, — я не фехтовальщик, — но мне показалось, что на мечах), куда-то бежали, что-то хватали… Наблюдая за вами, я подумала, что временами Вы пробирались по каким-то коридорам, — довольно узким иногда, куда-то входили, открывали какие-то двери, что-то опять делали. И не забывайте, что это Вы делали не в пустой комнате психиатрической лечебницы с мягкими стенами и углами, а привязанный к койке!.. Что Вам снилось?

— Какое имя? Какое имя я называл?

— Яига. Или Ига. Кто это?

— Даже не скажу. Вы уверены, что это имя, а не восклицание или не боевой клич каких-то там дикарей или тевтонских рыцарей во время боя на мечах?

— Уверена. И по Вашей интонации в тот момент, и потому, что не нашла это выражение нигде в интернете… Вы кого-то звали. Кто это? Мужчина или женщина?

— Даже и не знаю, что Вам и сказать.

— А что с Вами происходило в тот момент? Вы помните? Свой сон помните?

— В пределах боли, которую испытывал, — я криво улыбнулся. — Я помню, что приходил в себя от боли, от удушья, от желания помочиться… Больше не помню ничего. А как звали погибшую в ресторане девушку?

— Не так. Совсем не так, и не похоже. Я специально поинтересовалась этим. Не так…

— Тогда не знаю, что Вам и сказать. Мне очень жаль.

— Понимаете, это надо не мне, — а Вам. В вас что-то как будто зашевелилось, как совершенно другое сознание пыталось вырваться из цепких когтей наркоза… Мне даже показалось, что это какая-то другая Ваша жизнь… Что Вы об этом помните?

— Доктор! Да откуда у меня другая жизнь? Если я что-то и вспомню, если не Вы, а другая девушка или женщина будет мне сниться, я Вам обязательно сообщу. Договорились? — я улыбнулся.

— Договорились. Отдыхайте. Когда Вас переведут в хирургическое отделение, приходите ко мне после обеда, даже если ничего не вспомните…

— Хорошо, до свидания, Лейла, — сказал я, понимая, что визит психиатра подошел к концу. Не стану же я ей напоминать, что согласно сценариям различных «ментовских» сериалов и боевиков-детективов, меня должны будут перевести не в палату хирургического отделения, а в тюремную больничку, или лазарет при КПЗ… Хотя чем черт не шутит, — может когда-то и свидимся.

Что же, я буду ей рассказывать, как второе Я сверхбоевика вылезло на свет божий еще до того, как в меня стреляли? Что я мгновенно и очень четко вспомнил во время нашего с ней разговора все или почти все свои сны за эти две недели. Вспомнил описанные ею движения рук, ног, тела… Вспомнил, почему я рычал… Смутно всплывало и названное доктором имя… Или это не имя? Кличка? Подпольный псевдоним? И если я ей это расскажу, то не видать мне тогда не только хирургического отделения, но и, возможно, свободы… И самое меньшее, что мне может грозить за этот рассказ, как я понимаю, это пожизненное заточение в психиатрической клинике.

Вот только тот злополучный вечер около ресторана я не могу вспомнить в деталях… Похоже на то, что мне нужен какой-то толчок, встряска, — ну или чей-то рассказ с деталями того вечера.