Островитяния. Том третий - [52]

— Ей так долго пришлось быть одной, — сказал он.

Лорд полагал, что «Св. Антоний» сделает остановку по просьбе «Масо» и что перебраться на лодку Глэдис будет не так уж трудно… Я сказал ему, что Глэдис, возможно, захочет совершить обряд бракосочетания. В отличие от Некки, лорд понял меня и согласился оказать всяческую помощь.

— Можете располагать мной в любое время, — ответил он. — Сегодня, завтра или позже, в столице, потому что задерживаться здесь надолго я не могу.

Он посидел еще недолго, но клева не было.

После разговора с лордом ожидание стало менее томительным.

Подошла Некка с ребенком, ковриком и корзиной — очаровательная и изящная несмотря на тяжелую ношу.

— Я подумала, что вы, наверное, не захотите уходить с причала, — сказала она, — и что будете не против, если мы перекусим вместе.

Сев у ослепительно белой в лучах солнца стены эллинга, она стала кормить ребенка грудью. Потом укрыла его, и он уснул, а мы поели то, что она принесла, и выпили вина, холодившего губы, но теплом разливавшегося внутри. Когда ребенок проснулся, Некка тоже попробовала поудить. Я взял на руки малыша — тяжелый, мягкий кокон. Он был прелестен, и так удивительно было ощущать в каждом его движении биение самостоятельной жизни.

Говорить нам было практически не о чем, но присутствие Некки радовало меня.

— Гладисе пришлось проделать неблизкий путь, — сказала Некка. — Наверное, она очень уверена в себе и в вас… Мне трудно даже представить, как это можно так далеко поехать из-за мужчины. Интересно все же, смогла бы я…

Она улыбнулась и задумалась.

— Я все время думала о ней. Хотелось понять, чего ей хочется, чего недостает. Может быть, и ничего… Разумеется, здесь вы ей опора, но и я тоже хотела бы чем-нибудь ей помочь.

— Вы можете помочь ей с платьем, — сказал я.

— Ах да, платье! Конечно, я помогу, если она захочет, но…

Она умолкла и, протянув ко мне руки, взяла ребенка. Я бережно передал его ей, чувствуя, как он бьет ножками. Некка крепко прижала ребенка к груди, внимательно на него глядя.

— Отдавая себя мужчине, женщина становится другой, — медленно произнесла она. — Она заранее это знает и боится этого. Поэтому нас порой так трудно понять. Наверное, Гладиса очень храбрая… — Она нахмурилась, словно хотела сказать совсем не то. — И все же… это лучшее в жизни, и мы это знаем! — продолжала она уже более уверенным тоном. — Но…

И она снова замолчала. Потом поднялась:

— Пойду обратно в дом. Надеюсь, «Масо» прибудет скоро. Удачи вам обоим. Уверена, что вы будете счастливы, но ждать так тяжело… У каждого свои трудности. Но у вас есть то, чего нет у нас.

— Чего же, Некка?

Она задумчиво улыбнулась:

— Вы проделали такой долгий путь, чтобы быть вместе.

Миновал полдень. Снова оказавшись в одиночестве, я подсчитывал примерную скорость «Масо» на обратном пути. Наконец клюнуло, и я вытащил плоскую, как камбала, рыбу…

Было странно и даже похоже на измену то, что в этом месте, где все напоминало о Дорне, где я столько перечувствовал и столько выстрадал, теперь я ждал другую женщину, сгорая от нетерпения, нечувствительный ко всем остальным желаниям, страстно мечтая только о ней одной. Всякий раз мне хотелось, чтобы моя любовь никогда не кончалась, — но почему?

Моя тень упала на воду, далеко протянувшись по ней. Уже давно перевалило за полдень. Я почти успокоился и перестал теряться в догадках…

На западной оконечности острова Ронанов внезапно показались две высокие мачты и окрашенные низко повисшим солнцем в розовое — паруса. Это могло быть судно, следующее в Эрн, но по тому, как разворачивались паруса, я понял, что возвращается «Масо». Я подбежал к краю стены, ограждавшей причал: отсюда был виден разделяющий острова канал. Верхушки парусов плавно парили над сосняком, словно большие розовокрылые птицы. Вот показался нос лодки в обрамлении пенных струй, и сердце мое учащенно забилось.

Еще мгновение — и лодка развернулась, кренясь, нос ее был теперь нацелен на меня, большие паруса раздувались, скрывая находившихся на борту. Приближаясь, «Масо» росла, как снижающаяся птица. Ветер усилился. Я увидел стоящего у леера человека, но это был не Дорн, а кто-то из команды. «Масо» подошла ближе, и на палубе показалась еще одна фигура, стройная, в темном платье и белом развевающемся шарфе, четко видная на фоне неба.

Я закричал и стал размахивать руками, хотя вряд ли меня могли услышать. Мужчина обернулся к девушке и указал ей в мою сторону. Она наклонилась к нему, внимательно вглядываясь, и вдруг, подняв руку, помахала мне…

Глэдис приехала, она в Островитянии! Это была она, живая, наяву, а не смутная греза.

Она стояла прислонясь к мачте, лицо — белое пятно, обращенное к берегу. Глэдис, обворожительная Глэдис, само ликующее совершенство, открытая дверь в страну счастья.

Когда «Масо», пеня волны, вошла в канал, подойдя к тому месту, где я стоял, мы с Глэдис одновременно взглянули друг на друга, и я различил ее черты и выбившиеся из-под шарфа черные волосы.

Дорн стоял у румпеля, в любую минуту готовый повернуть его. Команда держала канаты. Глэдис повернулась и неловко побежала по палубе, я тоже бросился к причалу, чтобы успеть прежде нее.