Островитяне - [10]

— Вы что, читали все, что написали другие?

Лида вспыхнула, а Иван заметил:

— Это невозможно. Только я знаю, как вскрыть урну.

— Я просто думала! — довольно-таки резко сказала Лида.

— А я вот думать не собираюсь! — Анжелика вспорхнула с кресла и вызывающей походкой, покачивая бедрами, направилась в кабинет. Она и в самом деле вернулась быстро.

Поскольку Анжелика была последней, Иван поднялся со словами:

— Теперь я. То есть я сейчас принесу тотем.

Через минуту он вернулся с урной и торжественно водрузил ее на низкий столик. Сказав при этом:

— Вот здесь находятся ваши страхи. Теперь вы от них почти освободились. Осталось публично их сжечь.

— И как мы это будем делать? — спросила Жанна.

— На кухне есть металлический поднос. Я вскрою урну, мы выложим конверты на поднос и подожжем их.

— И никто никогда не узнает, что там, — с неизменной улыбкой заметил Артур.

В это время Сергей посмотрел на часы и предложил:

— Быть может, прервемся? Полтора часа прошло как мы здесь. Я предлагаю сделать перерыв, а потом приступить ко второй части. Публичное сжигание страхов и все такое прочее.

— Поддерживаю! — радостно сказал Сева.

— Я, признаться, пошла бы на балкон, подышать свежим воздухом, — мечтательно протянула Анжелика.

— Мне тоже нужен перерыв, — поспешно сказала Лида. — Прическу поправить.

И в доказательство она тронула пучок волос на затылке, который и в самом деле растрепался.

— Наконец-то вы в большинстве, — заметила Вера. — Признаться, мне перерыв не нужен, но раз все настаивают…

— Итак, большинством голосов решено, -подвел итог Иван. — Мы делаем десятиминутный перерыв. Кому надо, подышит свежим воздухом или покурит в коридоре, кто-то поправит прическу.

— Я могу сварить кофе, — вызвалась Жанна.

— Отлично! — с энтузиазмом сказал Артур. -Жанночка, вы прелесть!

— От кофе и я бы не отказалась, — вздохнула Вера.

— Кофе и сигареты, — осуждающе покачала головой Лида. — На ночь глядя!

— Милочка, не перебарщивайте, — ехидно сказала Анжелика. — Не хотите, не пейте! А я так с удовольствием! И, между прочим, вы одна такая!

— Кто-нибудь еще не будет кофе? — обвел присутствующих взглядом Иван. В ответ ему было молчание.

— Значит, семь чашечек кофе. Жанна, вы справитесь?

— Попробую. — Девушка встала.

Иван тоже поднялся и сказал:

— А я, с вашего позволения, на десять минут в кабинет.

Он вышел из приемной одновременно с Жанной, которая через другую дверь отправилась на кухню. Следом вышла Анжелика, потом Вера и Лида, и вместе — Сергей с Артуром. В приемной остался один Сева.

ОДИН НА БЕРЕГУ: СЕРГЕЙ

Когда он был ребенком, то особенно остро нуждался в любви. Маленький, гордый и одинокий. Хотел, чтобы его ласкали, а сам шарахался от любого, кто пытался это сделать. Ему казалось, что все эти люди только притворяются. Так он и рос, думая, что никто его не любит. а когда вырос, сам стал испытывать острый дефицит этого чувства — способности искренне любить. По-прежнему гордый и одинокий, он сторонился пылких объятий, да и любого проявления чувств. Еще ребенком научился презрительно усмехаться, глядя как обнимаются и целуются на людях другие. Ласк суетливой соседки стеснялся, она казалась старой и очень некрасивой, а мама почти всегда была занята, работала за двоих, носилась по частным урокам, и уставала гораздо раньше, чем наступало время сказки на ночь, материнского поцелуя в щеку и ласкового «спокойной ночи, сынок». Он долго лежал в постели с открытыми глазами уже после того, как она, усталая, проваливалась в глубокий сон. Он думал.

И в конце концов пришел к мысли, что самые чувствительные люди — это бездельники. И те, у кого нет проблем. В этой мысли он укрепился, когда сам стал работать от зари до зари. Он ехал в метро, разглядывая людей, усталых, с равнодушными лицами, и думал о том, что нынешний век напрасно обвиняют в жестокости и предсказывают времена еще более ужасные. Все, что происходит, -это нормально. Это в порядке вещей. Люди жестоки от занятости. На их свободное время, которого остается так мало, претендует бесчисленное множество других людей, тоже зарабатывающих деньги. Телевидение, шоу-бизнес, интернет… Все это развивается с бешеной скоростью, и в таком же темпе несутся чувства. Они просто не успевают созреть. Его собственные чувства напоминали зеленые яблоки. Мелкие, кислые. И дикие. Они выросли на дереве, не знавшем ухода, и даже созревшими все равно горчили.

В детстве он остро нуждался и в живом существе, маленьком, беззащитном, на которое мог бы направить свою любовь. Меня не любят, но зато я буду любить. Раз я этого хочу. Так он думал. Хорошо было бы иметь младшего брата или сестренку. Но на это рассчитывать не приходилось. Тогда хотя бы кошку. А лучше собаку. Стеснялся своего желания покровительствовать, защищать, но однажды попросил-таки:

— Мама, давай заведем собаку.

Мать ответила категорическим отказом. В чем-то она была права. Собака — это хлопотно, это шумно. Ее надо кормить, с ней надо гулять.

— Давай, Сережа, я куплю тебе рыбок, — потрепав сына по плечу, предложила она.

Он не хотел рыбок. Рыбки были холодные и глупые. Очень глупые. Но согласился, потому что они были живые. Они могли немного скрасить его одиночество. Полюбить их он не мог, но зато с ними, как выяснилось потом, было интересно. Он мог часами сидеть перед аквариумом, наблюдая и пытаясь угадать траекторию движения отдельных особей в прозрачной воде. Поэтому он тщательно следил за тем, чтобы вода в аквариуме всегда была прозрачной. И радовался, когда угадывал. Ему стало казаться, что он знает про этих рыбок все. Куда они поплывут через пару секунд, как резво бросятся к корму и как надолго застынут у стекла, словно бы парализованные его внимательным взглядом. Ему нравилось быть маленьким Властелином Мира, который создал среду обитания этих живых существ и поддерживает ее комфортной. Только от него зависит, когда в воде окажется корм и как сильно будет греть стоящая возле аквариума лампа. В конце концов он может их всех просто зажарить. И прекратить это бессмысленно рыбье существование.