— Однако, я вижу, и вы, Валентин Александрович, впадаете в пессимизм, — заметил Добровольский. — А разве вы забыли о пятнах Венеры, которыми любовались не только мы, подлетая к планете, но и наши астрономы еще со времен Кассини?
— Нисколько не забыл я о них, но, ведь, пятна могут быть объяснены неоднородными слоями облачности различной окраски.
— Вот так история! — вставила свое замечание Наташа. — Мы уже на Венере и все-таки еще почти ничего не знаем о ней.
— Позвольте, а где же Карл Карлович? — забеспокоился его закадычный друг.
Действительно, Карл Карлович куда-то исчез. Но через минуту Наташа первая заметила его и со смехом указала остальным. Флигенфенгер, с несвойственной его фигуре кошачьей ловкостью, с сачком в руках уже охотился по части своей специальности, подкрадываясь, по-видимому, к какому-то насекомому.
— Господа, Libelula aetero! — вскричал он, накрывая сачком стрекозу.
Предоставляем судить читателям, какова была его радость, когда он увидел тот самый вид стрекозы, который был встречен экспедицией в междупланетном пространстве. Не меньше обрадовались и остальные члены экспедиции. Эта стрекоза была несомненным свидетельством присутствия жизни на Венере!
— Судя по всему, — сказал Имеретинский, — мы действительно находимся очень высоко на планете. Этот вид стрекозы, очевидно, обитает наверху высоких гор. Вихри иногда уносят ее в верхние слои воздуха, где под влиянием лучевого давления она выбрасывается из пределов атмосферы планеты и становится "междупланетным" насекомым. Теперь вполне понятно, почему мы встретили ее в то время, когда направлялись с Земли на Венеру.
Между тем сумерки, в полосу которых попали наши путешественники, постепенно сгущались и небо принимало еще более суровый и негостеприимный вид. В воздухе становилось душно и вдруг сверху закапали сначала редкие, но потом все сильнее и сильнее, капли дождя, который ровно ни чем не отличался от земного. Путешественники поспешили в каюту "Победителя Пространства", который стоял на песчаной равнине несколько косо, врезавшись углом в почву.
Здесь продолжалась прерванная беседа, в которой не принимал участия только Флигенфенгер, заботливо возившийся со своей Libelula aetero и по этому случаю раскрывший все свои банки и принадлежности энтомологической хирургии. Он, казалось, забыл все на свете и даже, вероятно, то, что находился на Венере, а не в зоологическом кабинете Академии Наук в Петрограде.
Имеретинский и Добровольский пришли к заключению, что необходимо завтра же отправиться на разведку и главное — достать пищу, так как запасы, даже при их экономии, подходили к концу, и скоро вопрос о хлебе насущном должен был стать для них вопросом жизни или смерти. Находка стрекозы ободряла их и вселяла надежды. Подниматься еще выше в горы, конечно, было бы бессмысленно. Жизнь, очевидно, должна кипеть в долинах, расположенных много ниже той высоты, на которую, волею судеб, спустился их "Победитель Пространства". Уступы спускавшегося куда-то вниз плоскогорья, где висела полоса тумана, несомненно вели в ту страну, куда надо было отправиться на разведку. Но нельзя было терять также из виду их жилища — "Победителя Пространства". Прежде всего, нужно было конечно ориентироваться. Небо было в облаках и на звезды пока рассчитывать, очевидно, не было никакой возможности. Когда дождь перестал, Имеретинский сказал Добровольскому, что необходимо как нибудь определить страны света.
— Вы думаете, Валентин Александрович, — сказала Наташа, — воспользоваться для этой цели компасом? По аналогии с Землей ведь нужно думать, что магнитная стрелка будет здесь вести себя так же, как и на Земле?
— Нет, видите ли, это не совсем так…
— Почему же?
— К сожалению, стрелка компаса указывает не точку севера, а только то место, по направлению которого находится магнитный полюс Земли. В довершение всего, этот полюс меняет свое место с течением времени. Поэтому, для разных местностей на Земле и в разное время, отклонение ее различно. В настоящее время в России, во многих местах, магнитная стрелка смотрит прямо на север приблизительно на линии, идущей от Рижского Залива к Азовскому морю, но в Польше, например, или за Уралом, уклонение ее к востоку или западу достигает многих градусов. В Париже в 1910 г. отклонение ее к востоку достигало 15°. В каком месте северный магнитный полюс находится на Венере по отношению к географическому ее полюсу — нам совершенно неизвестно.
— Как же мы выйдем из этого затруднения?
— Мы с Борисом Геннадиевичем предвидели это и потому запаслись особым жироскопическим компасом, на стрелку которого не влияет магнитный полюс планеты. Однако, чтобы можно было применить к делу этот компас, необходимо одно, очень важное условие, а именно, чтобы планета, на которой мы будем производить определение, вращалась вокруг оси, подобно Земле. Наблюдения Бориса Геннадиевича вполне подтвердили мнение тех астрономов, которые находили вращение Венеры вокруг своей оси близким к земному. Но если бы оказался прав Скиапарелли, жироскопический компас не дал бы нам ничего.
— На каком принципе основано устройство жироскопического компаса и при чем тут движение Венеры вокруг оси? — спросил Карл Карлович, также заинтересовавшись разговором Имеретинского с Наташей.
