Остров затонувших кораблей - [16]

Нас ждало очередное веселье. Вроде того, в результате которого Окорок скачет на одной ноге, словно воробей; а Пью путает день с ночью. Да и я, с раскромсанной щекой, иногда задумываюсь — не станет ли это уродство в будущем помехой для создания семьи? Не то, чтоб я уж было задумывался о жене и детях, но не вечно же скитаться по волнам.

Хотя думать об этом было рано… Доживём ли мы до следующего утра — было под большим вопросом.

Глава 10 Ночная вылазка. Бен Ганн

С детства я привык бродить по окрестностям родной деревни. Жизнь на корабле, скучная до колик, порядком раздражала, и я пользовался любой возможностью для прогулки.

Вот и теперь. Тихонько пробравшись мимо дремавшего часового, я тенью скользнул к частоколу и мигом перебрался на противоположную сторону. О том, что рискую получить пулю от своих, я не думал. Все мысли мои были заглушены азартом действия, жаждой приключения, пусть и опасного.

Стук сердца глухо отдавался в ушах, как тогда, в детстве, когда я по ночам воровал яблоки в саду приходского священника.

Но тогда я не рисковал жизнью, как теперь.

Я думал лишь об одном — найти место, где зарыты сокровища. Как провернуть это в полной темноте, я не задумывался. И надеялся лишь, что солдаты не знают о том, что золото на острове, а не в форте или на корабле. Иначе им ничего не стоит прочесать остров и найти тайник. Шаткое наше положение, чего скрывать!

Я решил искать дорогу от места, где мы выгрузили добычу. Иначе как найти следы, если искать не там, где следили? И для этого нужно было пройти по полосе прибоя около мили, обогнуть Бизань-мачту с севера, и выйти к плоскогорью напротив лесистого мыса.

«Дю Капп» шлюпок в разведку острова не высылал, видимо боясь, что люди в них будут расстреляны при приближении к суше. По той же причине блокгауз не окружали. В темноте на болоте запросто можно увязнуть, а любой источник огня превратил бы солдат в лёгкую мишень. Лишь на побережье горел костёр. Часовые вокруг него на свет не выходили, патрулируя на дальности прямого выстрела; поэтому кок, готовивший козлятину для офицеров, находился в безопасности.

Стоянка Кидда в горловине ручья охранялась двумя головорезами Горлопана. Я подобрался очень близко к часовым. Один ходил по берегу, перекинув через плечо длинноствольное трапперское ружьё. Второй дремал, прислонившись к низкой сосне на границе прилива. Ночь была холодна, с моря дул свежий бриз. Вельбот, лежавший на берегу во время отлива, теперь слегка покачивался на волнах, удерживаемый вытащенным на берег якорем.

Безумная мысль пришла мне в голову. Одна из тех идей, что бродят, подобно хорошей закваске, и в итоге выплёскиваются непродуманным действием. Но отказаться от них невозможно, как от выпивки или хорошей еды.

Огонь костра образовывал круг света, и я был уверен, что всё, происходящее за границами этого круга, оставалось невидимым для солдат.

И если мне удастся подобраться поближе к берегу, я смогу перерезать канат. Тогда, возможно, отлив унесёт вельбот в море. Что нам это давало, я слабо представлял, но это было единственным, что я мог сделать в урон врагу. Не насолить, так хоть песочка, для хруста…

Отойдя подальше берегом, по самой кромке воды я пополз к лодке. Набежавшая волна окатила холодом, одежда намокла и стесняла движения, но я двигался вперед. Без азарта и сердечного гула жизнь была столь пресной, что и жить не стоило. Иногда сердце сжималось от страха — что я делаю, зачем мне это? Я замирал, готовый броситься в лес, обратно к блокгаузу. Но, посмотрев в сторону беспечных сторожей, я вновь убеждался, что мне не грозит опасность, и продолжал подкрадываться. Я был охотником, смелым разведчиком, первопроходцем в опасных землях. И потому — героем!

Я испытывал духовую трубку ещё тогда, на каракке, но результата не дождался. А мне было интересно, стоит ли эта игрушка того, чтоб я таскал её с собой? Птичек то она сшибала, спору нет. А вот человека, правда может усыпить? Том говорил, что да. Так ведь говорить можно что угодно. А в деле кабы косяк не вышел.

Вот я и решил: ничего страшного не случится, если я всажу стрелку в одного из часовых да посмотрю, чего будет.

Так и сделал. Я подкрался ярдов на двадцать, достаточно для точного попадания. Вот только попасть надо было в шею, или туда, где тело не закрыто плотной тканью. В этом мне повезло — один из голодранцев был в коротких бриджах и рубахе. Я приспособился попасть ему в икру.

Что тут началось! Француз дико заорал: «Ыыыыыы», бросил мушкет и давай плясать, заглядывая под ноги в поисках страшной змеи. Отскакав на песок, подальше от травы, он упал на землю, обхватив ногу обеими руками. Второй часовой оружия не бросил, подхватил подмышку и кинулся к товарищу. Пока они разглядывали место «укуса», я потихоньку отполз подальше в кусты и стал ждать результата.

Проклятый француз никак не хотел кончаться. Наоборот, он вдруг стал энергичным и замахал руками, указывая едва ли не на меня. Я похолодел. Вот так дела! Мерзавцы вероятно, извлекли шип и обо всём догадались.

Пора было уносить ноги. Не поднимая спины, я пополз назад. Пока не упёрся в две ноги в заношенных башмаках. Пригвоздив меня до земли, в спину уперся ствол мушкета.