— Не бойся, — сказал Хэнк, — все будет хорошо.
— В нашем племени не предают друзей, — поднял глаза на Муна один из рыбаков.
Горбатому Муну все больше не нравилось происходящее. Разве Хэнк не понимает, что их ждет, когда узнают о сговоре с врагами племени? Тут уж не отделаешься колодцем!
— Не отдавай им пришельца! — хрипло потребовал Мун, пугаясь собственной решимости.
— Чтобы Говорящие выжгли этому человеку глаза? — огрызнулся Хэнк. — Его будут мучить до тех пор, пока он заговорит. А он не заговорит никогда, потому что не знает нашего языка, ц тогда его утопят.
— Пришелец — враг инчей…
Но Хэнк не слушал его, помогая рыбакам уложить раненого на носилки.
“Какой добрый! Конечно, он в любой момент сможет убежать к Вольным Рыбакам, и те его не выдадут. Ему наплевать, что будет с Муном. Нашел, кого жалеть! Отвратительного пришельца, рожденного в брюхе Рыбы! Да эти пришельцы только и ждут, когда смогут привести на остров своих собратьев и убить всех инчей”.
Взгляд Муна упал на Огненное Копье, лежащее у потухшего костра. Большой Подвиг! У него хватит решимости совершить его. Он прогонит рыбаков и доставит чужака в Каменный Дом. А если они втроем нападут на Муна? Но Огненным Копьем можно убить и пятерых! Это будет, действительно, Большой Подвиг, за который полагаются многие награды. Инчу, совершившему его, сразу дают отдельную хижину, и он считается другом Говорящих. Его навсегда освобождают от тяжелой работы на строительстве Синей Стены, дают мясо и ячменное пиво. Вместо своей унизительной клички Мун сразу же выберет другую. Например — Огненное Копье. Или — Отчаянный Волк.
— Положите носилки! — крикнул Мун.
Автомат в его руках был направлен на рыбаков. Они хорошо знали силу этого оружия и послушно опустили носилки с раненым.
— Убирайтесь отсюда!
Грохнуло, и огненная полоса с шипением вонзилась в землю у ног рыбаков. Они побледнели, но стояли, не двигаясь, глядя на Муна.
Ему не хватало совсем малого, чтобы выстрелить. Что-то мешало.
Меня обложили, как стаю волков,
И выход один: или смерть или клетка…
Это Соц и Хэнк — свободные волки, а Мун всего-навсего горбатый шакаленок! Ну, решайся!
Хэнк молча шел на него, прижав локти к бокам, даже не пытаясь дотянуться до ножа на поясе.
— Остановись, Хэнк!
Огненное Копье было направлено ему в грудь, но он продолжал делать шаг за шагом. Мун, отступая, положил палец на спусковой крючок автомата, и кричал, чтобы Хэнк остановился. Во имя Великой Стены и мудрости Говорящих!
Мун уже понял, что Хэнк не остановится. И поняли это оба рыбака. Они только не знали, как мучительно мечется в Горбатом Муне то, что называется душой: мешая нажать на спусковой крючок и не давая отбросить оружие прочь!