Остров Южный Камуи - [35]
На что шеф просто ответил:
— Вероятно, не выдержал трудностей токийской жизни.
— Так он же родился в Уторо.
— В Уторо?
— Ну да, в Уторо, на Хоккайдо. Я, конечно, тоже там не бывал, но посмотрел по карте: это где-то на полуострове Сирэтоко. Там даже железной дороги нет. Такая рыбацкая деревушка на берегу Охотского моря. Зимой наверняка туда и по воде не добраться: море всё в льдинах.
— Ты что, собираешься мне читать лекцию по географии Хоккайдо?
— Я просто хочу сказать, что наш Синкити Ёсидзава родился и вырос в глуши, в окружении суровой северной природы. Почему же юноша, закалённый такой жизненной школой, вдруг спасовал перед испытаниями в Токио? Если над этим всерьёз задуматься, я, шеф, не могу так легко согласиться с вашим выводом: «не выдержал трудностей токийской жизни».
— Ладно, если так, может, тебе отправиться вместе с его мамашей на Хоккайдо?
— Да я бы, собственно, поехал… — неуверенно промолвил Саваки, чуть склонив голову набок. — Только ведь, если Току Ёсидзава и там будет так же неприступна, то никакого материала для газеты не получится. И к тому же докопаться до причины самоубийства Синкити можно только в Токио.
— Это верно, — согласился шеф, тем самым перечеркнув все планы касательно поездки на север. Видимо, он не считал нужным вдаваться в разъяснения.
На следующий день Саваки, всё ещё пребывая в состоянии полной неопределённости, провожал Току на вокзал Уэно. На лице у женщины была всё та же каменная маска. До отхода поезда Саваки постарался задать ещё как можно больше вопросов, чтобы хоть как-то выкроить из ответов материал для статьи, но сколько-нибудь вразумительных ответов от Току так и не добился. Она всё повторяла без конца: «Не обессудьте за причинённые хлопоты». При таком раскладе ехать с ней вместе на Хоккайдо было бы бессмысленно, всё равно толку ноль, — подумал Саваки.
Когда подошло время отправления поезда, Саваки как бы невзначай проронил:
— Приезжайте ещё в Токио.
Он ожидал услышать в ответ «спасибо», но вместо этого Току резко и отчётливо бросила:
— Нет! Не желаю я больше приезжать в такое место!
Саваки оторопел, будто ему вдруг дали пощёчину.
Впервые Току проявила признаки настоящего гнева. И гнев этот был обращён на Токио — город, погубивший её единственного сына.
Саваки успел только второпях выкрикнуть: «Госпожа Ёсидзава!» — как поезд тронулся. Току уселась на своё место, торопливо, со скрипом, опустила оконное стекло и уже больше не показывалась из вагона.
Саваки растерянно провожал взглядом уходящий поезд, а когда наконец пришёл в себя, опрометью бросился к телефону-автомату. Сняв трубку, он набрал номер редакции.
— Шеф? Я выезжаю на Хоккайдо — прямо сейчас.
11
Саваки давно уже хотел увидеть Охотское море, покрытое на огромном пространстве плавучими льдинами. Теперь северное море лежало перед ним. Огромные белые торосы сковали порт, надвинулись на берег. Лишь кое-где пятнами чернели участки незамерзшей воды. Казалось, море в ледяном плену перестало быть морем, погрузилось в сонное оцепенение.
Спало не только море. Стоявшая на берегу деревушка, полускрытая подо льдом и толстым снежным покровом, тоже, казалось, уснула глубоким сном. Нигде не было видно ни души.
Из-за снегопада поезд прибыл в Сяри с опозданием на несколько часов. Автобус из Сяри в этот день уже не ходил, и ему пришлось добираться до Уторо на санях, запряжённых лошадью. Над приморской дорогой, по которой катили сани, ветер мёл мелкий снег. Взметённый вихрем снег не ложился слоем на дорогу, и покрытие обледенело. Было морозно. На берегу в Хокурику тоже было холодно, но здесь, на Хоккайдо, было куда холоднее.
Ветер, дувший навстречу, студил до боли. Саваки свернулся в санях клубком, пряча от ветра лицо. В здешних краях он, наверное, и дня не смог бы прожить. Уж слишком тут суровая природа. Дрожа от холода в санях, Саваки невольно повторял про себя всё тот же вопрос: почему юноша, выросший в этом суровом краю, спасовал перед трудностями токийской жизни?
Селенье Уторо было бедной рыбачьей деревушкой. Домишки, похожие на лачуги, теснились у берега моря. Один из них принадлежал Току Ёсидзаве.
Когда Саваки вылез из саней, тело его совершенно закоченело. Морской ветер по-прежнему взметал снежные вихри. Сзади подступала горная гряда Сирэтоко.
«Человек в таком месте жить не может», — подумал Саваки. Здесь же ничего нет, кроме моря и гор. К тому же ещё море сковано льдом — будто мёртвое. Да в таком месте от одиночества можно с ума сойти!
Току встретила его с удивлением на лице и провела в комнату к очагу. Выпив горячего чаю, Саваки наконец почувствовал, что снова становится человеком.
— Я как раз хотела сейчас все эти письма сжечь, — сказала Току, помешивая дрова в очаге.
Каменная маска, которую он видел в Токио, исчезла с её лица.
— Не хотите их положить в могилу? — спросил Саваки, грея руки над огнём.
Току слегка улыбнулась:
— Сначала я собиралась так сделать. Только, может, мой сынок и после смерти бы от стыда мучился…
— Ну-ну, — кивнул Саваки.
Действительно, эти три письма, на которые он так и не получил ответа, и в смерти, наверное, были бы для Синкити Ёсидзавы тяжким, постыдным бременем.
Если вы снимаете дачу в Турции, то, конечно, не ждете ничего, кроме моря, солнца и отдыха. И даже вообразить не можете, что столкнетесь с убийством. А турецкий сыщик, занятый рутинными делами в Измире, не предполагает, что очередное преступление коснется его собственной семьи и вынудит его общаться с иностранными туристами.Москвичка Лана, приехав с сестрой и ее сыном к Эгейскому морю, думает только о любви и ждет приезда своего возлюбленного, однако гибель знакомой нарушает безмятежное течение их отпуска.
Если весь мир – театр, то балетный театр – это целый мир, со своими интригами и проблемами, трагедиями и страстями, героями и злодеями, красавицами и чудовищами. Далекая от балета Лиза, живущая в Турции, попадает в этот мир совершенно случайно – и не предполагает, что там ей предстоит принять участие в расследовании загадочного убийства и встретиться с любовью… или это вовсе не любовь, а лишь видимость, как всё в иллюзорном мире театра?Этот роман не только о расследовании убийства – он о музыке и о балете, о турецком городе Измире и живущих в нем наших соотечественниках, о людях, преданных театру и готовых ради искусства на все… даже на преступление.
В номере:Денис Овсянник. Душа в душуИгорь Вереснев. Спасая ЭрикаОксана Романова. МощиТатьяна Романова. Санкторий.
Каждый думает, что где-то его жизнь могла бы сложиться удачнее. Такова человеческая натура! Все мы считаем, что достойны лучшего. А какова реальность? Всегда ли наши мечты соответствуют действительности? Не стоит винить свою Родину во всех бедах, свалившихся на вашу голову. В конечном счете, ваша судьба находится исключительно в ваших руках. В этом остросюжетном детективе перед читателем открывается противоречивая Америка, такая соблазнительная и жестокая. Практичные американцы не только говорят на другом языке, но они и думают по-другому! Как приспособиться к новой жизни, не наляпав ошибок? Да и нужно ли? Данный детектив входит в серию «Злополучные приключения», в которых остросюжетная линия тесно переплетена с записками путешественника и отменно приправлена искромётным юмором автора.
Загадка сопровождает карты Таро не одну сотню лет. А теперь представьте колоду, сделанную из настоящего золота, с рисунками, нанесенными на пластины серебром. Эти двадцать две карты смело можно назвать бесценными. Стоит ли удивляться, что того, кто владеет ими, преследует многовековое проклятие…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Место действия повести — «Золотой квартал» города Иокогама, прозванный так за обилие злачных заведений, само существование которых возносит золотого тельца над всеми божескими и человеческими законами.Герой повести — Подросток, и это многое объясняет. Четырнадцатилетний сын владельца зала игральных автоматов кажется обычным мальчишкой. Он любит брата-инвалида, деда с бабкой, пусть и не родных, хочет стать сильным, чтобы защищать слабых. Но Подросток одинок и недоверчив, а жизнь приготовила для него слишком много испытаний.
Ёсиюки Дзюнноскэ (1924–1994) — известный писатель так называемой «третьей волны» в японской литературе, получивший в 1955 г. премию Акутагава за первый же свой роман. Повесть «До заката» (1978), одна из поздних книг писателя, как и другие его работы, описывает частную жизнь, отрешённую от чего-либо социального, эротизм и чувственность, отрешённые от чувства. Сюжет строится вокруг истории отношений женатого сорокалетнего мужчины Саса и молодой девушки Сугико, которая вступает в мир взрослого эротизма, однако настаивает при этом на сохранении своей девственности.В откровенно выписанных сценах близости, необычных, почти неестественных разговорах этих двух странных любовников чувствуется мастерство писателя, ищущего иные, новые формы диалогизма и разрабатывающего адекватные им стилевые ходы.
Лауреат престижных литературных премий японская писательница Масако Бандо (1958–2014) прославилась произведениями в жанре мистики и ужасов, сумев сохранить колорит популярного в средневековой Японии жанра «кайдан» («рассказы о сверхъестественном»). Но её знаменитый роман «Дорога-Мандала» не умещается в традиционные рамки современного «кайдана», хотя мистические элементы и играют в нём ключевую роль. Это откровенная и временами не по-женски жёсткая книга-размышление о тупике, в который зашла современная Япония.
Содержание:ЛОУЛАНЬ — новеллаПОТОП — новеллаЧУЖЕЗЕМЕЦ — новеллаО ПАГУБАХ, ЧИНИМЫХ ВОЛКАМИ — новеллаВ СТРАНЕ РАКШАСИ — новеллаИСТОРИЯ ЦАРСТВА СИМХАЛА — новеллаЕВНУХ ЧЖУНХАН ЮЭ — новеллаУЛЫБКА БАО-СЫ — новеллаВпервые читатель держит в руках переведенную с японского языка книгу исторических повестей и рассказов, в которых ни разу не упоминается Япония. Более того, среди героев этих произведений нет ни одного японца. И, тем не менее, это очень японская книга. Ее автор — романист, драматург, эссеист, поэт, классик японской литературы XX в.