Остров Весёлых Робинзонов - [24]
– Ура! Ура! – воскликнули мы.
Так Глюкоза вернулась в строй. Все разошлись на послеобеденный сон, а мы с Антоном, проклиная цепную память Бориса, отправились чистить грязного до невозможности козла Мармелада.
ДЕНЬ СЮРПРИЗОВ
Дежурной кухаркой на этот день был назначен Раков. Поэтому никто не удивился, что завтрак запаздывает минут на сорок. Вообще Борис с большой неохотой пошел на этот эксперимент и лишь уступая нашему давлению: всем было интересно посмотреть на Ракова в роли кухарки.
Машенька, воспользовавшись вынужденной паузой, устроила медосмотр. Нужно сказать, что мы не были разбалованы медицинским обслуживанием. Более того, Машенька не скрывала своего иронического отношения к нашим недугам, поскольку была убеждена, что они должны бесследно исчезнуть после первых же дней лечения по ее методу. Поэтому медосмотр, по словам Прыг-скока, был типичной «показухой».
– Вы, доктор, хотя бы ради приличия спросили, как я сплю, – упрекнул он.
Машенька сделала гримаску и ответила, что это ей известно от «ассистента». Потапыч обходит ночью дома и наутро ей докладывает, из каких окон слышен особенно сильный храп. Впрочем, если Станиславу Сергеевичу кажется, что спит он недостаточно крепко, то она может назначить ему дополнительные процедуры. Скажем, прополку огорода после ужина или веникотерапию – уборку площади имени Пятницы. Прыг-скок поблагодарил за внимание и поспешил откланяться.
Вечером минувшего дня я слишком долго плескался в озере и слегка простудился. Это обстоятельство создало неслыханный прецедент: Машенька осматривала меня целых десять минут! Она изучила мой язык, заглянула в горло, постучала по грудной клетке, словно искала запрятанную там шкатулку с алмазами, и – потрясающий либерализм – на целый день освободила меня от работы.
Антон, язык которого с утра находился еще без дела, дрожащим голосом спросил:
– Доктор, скажите правду, как бы жестока она ни была: мой друг находится вне опасности? Он будет жить?
– Будет, будет, – успокоила Машенька и, блеснув глазами, добавила: – Какой вы необыкновенно изобретательный человек, Антон! Я просто не устаю восхищаться находчивостью, с которой вы используете малейший повод со мной поговорить.
Антон слегка побагровел.
– Вы что-то слишком часто начали мною восхищаться, – нашелся он. – Придется расставить повсюду сторожевые посты и удвоить бдительность.
– Молодые люди, скорее за стол! – послышался издали голос Ксении Авдеевны. – У нас такое творится!
– Я еще потом с вами поговорю, – угрожающе сказала Антону Машенька. – Побежали!
Нас ожидал совершенно потрясающий сюрприз: на столе возвышалось огромное блюдо пышных, румяных и необыкновенно аппетитных блинчиков! Все сидели с набитыми ртами и восторженно мычали. Это был настоящий лукуллов пир, вакханалия, гимн обжорству. Восторгам не было конца. А виновник торжества, дежурная кухарка Раков, скромно сидел в сторонке и нехотя, морщась и отмахиваясь, принимал поздравления. Вездесущий Потапыч, знавший все секреты, рассказывал, что разбудил Ракова по его просьбе в пять утра и был буквально потрясен, увидев, с каким искусством стряпает Илья Лукич.
– Подумаешь, блинчики, – ворчал Раков, весьма, однако, довольный произведенным впечатлением, – я как-никак десять лет был поваром в ресторане. Эх, деваляйчики какие готовил, соуса, бисквиты! Языки проглатывали!
Блинчики были восхитительно вкусные, и все так наелись, что даже обрадовались, когда кончилась сметана. Но Раков немедленно притащил из кухни… тарелку клубничного варенья, и восторги вспыхнули с новой силой. А когда на десерт мы получили по чашке холодного, с каким-то чудным ароматом компота, Юрик и Шурик выскочили из-за стола, подхватили Ракова и завопили:
– Качать его, качать!
Мы откликнулись на призыв, и довольно-таки весомая туша Ракова несколько раз взлетела в воздух. Только Борис сунул руки в карманы, демонстрируя свое особое мнение: он еще не мог примириться с перевоплощением «лодыря и симулянта».
– Работу Ильи Лукича нужно отметить приказом по коммуне, – шепнула Борису Машенька. – Обязательно!
Борис нехотя кивнул: желание Машеньки – закон…
– А что будет на обед, миленький Илья Лукич? – тормошила героя Ксения Авдеевна. – Поучите меня, пожалуйста.
– Да, да, Илья Лукич, – профессор уважительно поклонился, – как лицо заинтересованное, присоединяюсь к просьбе предыдущего оратора.
– Хорошо, пойдете со мной, – важно ответил Раков. – Только одно условие: язык держать за зубами! Меню должно быть секретом, это мой принцип.
Дрова на день были заготовлены. Глюкозу и курятник Потапыч великодушно взял на себя, и поэтому все отдались блаженному отдыху. Игорь Тарасович с Зайчиком отправились вскрывать очередной курган, Лев Иванович уселся на веранде с губной гармоникой и нотной бумагой: сочинялось новое музыкальное произведение. Юрик и Шурик обучали игре в баскетбол Бориса, я читал книгу, а Машенька и Антон, раскачиваясь в гамаках, вскрывали друг у друга недостатки и поднимали друг друга на смех – игра, которая, по моему глубокому убеждению, была не столь безопасна, как это казалось ее участникам. Размышляя об этом, я незаметно для себя уснул, доставив большое удовольствие и себе и Машеньке (мы заметили, что она радовалась как дитя, когда нам перестало хватать девятичасового ночного сна).
