Остров великанов - [52]

Кукк нервно завертел головой. Красные отблески пламени теперь встревоженно бегали по его лицу. После минутного размышления он вдруг вспомнил, что перед началом уроков должен еще выпить на кухне чашку горячего кофе. Сообщив об этом учителям, он тут же встал и вышел.

— Эта грязная проделка с рапортом граничит с политическим преступлением, — говорил Тальвисте. — Я предложил повременить с этим делом и прежде сообщить в следственные органы. Но Томингас и Рауд решительно настаивают на своем, они просто требуют вынести его на педсовет.

— Не стоит торопиться.

— Рискнем, Александр. Факт налицо. Ребане не удастся выкрутиться. Мы сейчас же потребуем машинку Альберта и, не сходя с места, разоблачим эту лицемерку.

— О, ты, видимо, плохо знаешь ее, — предостерег Уйбо. — Ребане тонкий дипломат и превосходный оратор. Она выскользнет, как угорь, и тебя же втопчет в грязь. Все это будет делаться под самыми прогрессивными лозунгами.

— По-моему, еще не родился человек, который смог бы тут отвертеться… — Тальвисте взмахнул листком с машинописным текстом, который ни на минуту не выпускал из рук. — Да, сегодня ведь Ильмар пришел в школу, — вспомнил он. — На парне лица нет. Худой, как щепка.

— Ильмара оставь в покое, Леон. О найденном рапорте ему неизвестно, и слава богу. Мальчишку так можно в конце концов свести с ума.

Бросив рисовать, Уйбо встал и взволнованно заходил по комнате. В учительской стояло два старых кресла, диван, несколько шкафов с учебными наглядными пособиями, длинный стол, покрытый плюшевой скатертью. Около этажерки с журналами еще один шкаф. Обитая клеенкой дверца его была вделана прямо в стену. Оттуда вот уже с минуту доносились неясные шорохи.

— Говорят, Филимов на днях выходит из больницы, — сказал Тальвисте.

— Вот кто нам в первую очередь нужен на педсовете! Он, наверно, многое мог бы рассказать, если бы захотел… — Уйбо не договорил.

За клеенчатой дверцей что-то скрипнуло.

Тальвисте быстро подошел к шкафу и рванул дверцу на себя. Она оказалась запертой. Уйбо удивленно посмотрел на приятеля.

В тишине оба учителя услышали торопливые удаляющиеся шаги…

Четверть часа спустя в гостиной Ребане происходил такой разговор. Учитель Кукк, шлепая губами, с собачьей преданностью нашептывал на ушко своей патронессе:

— Эти наглецы… э… осмеливаются подозревать… эпчхи!.. Простите, я, кажется, забрызгал вас… покорнейше прошу извинить! Так вот-с, они осмеливаются подозревать вас во враждебных настроениях. Уйбо осмелился высказать, что, э… э…

Достав на этот раз платочек, Эльдур Кукк предусмотрительно отвернулся.

— Уйбо изволил по отношению к вам употребить возмутительнейшее словцо: лицемерка… простите… Они говорили о каком-то рапорте и собираются вас в чем-то уличить. И далее… говорили о том, что потребуют на педсовет машинку нашего уважаемого Альберта.

Ребане сидела за столом, спиной к говорившему, не поворачивая головы. Лицо ее было спокойно, только бледные тонкие пальцы, впившись в край стола, начали конвульсивно вздрагивать.

— Любезный Эльдур, вы ошибаетесь, если думаете, что чем-нибудь удивили меня. Вы не сказали ровно ничего нового. К тому же подобные разговоры скучны и неприятны.

Эльдур Кукк от удивления привстал на цыпочки. На его подобострастном лице промелькнула тень обиды. Не такой благодарности ожидал он за свою верноподданность.

— Лучше скажите мне, — равнодушным голосом продолжала Ребане, куда это в среду вечером вас возил доктор Руммо?

— А? — коротко выдохнул Кукк, плохо соображая, о чем его спрашивают. — А-а! — через минуту облегченно протянул он. — Мы ездили с доктором к нему в больницу. У меня, извините, ишиас… — а поскольку я веду сидячий образ жизни…

Ребане медленно прикрыла глаза. После непродолжительной паузы она более ласково спросила:

— Доктор не говорил вам о своем отъезде? Когда именно он собирается уезжать в отпуск.

— А? Нет, нет! Ни о чем не говорил, — ответил Кукк.

Вздохнув, Ребане поднялась из-за стола.

Чуткое ухо Эльдура Кукка уловило, как она прошептала:

— Боже, чем все это кончится?

Другой разговор происходил на кухне Ребане. Бенно, уничтожая остатки директорского завтрака, удовлетворенно мычал:

— Все идет нормально, старик, я чисто работаю…

— Никто не видел? — озабоченно переспросил Ури.

— В коридоре ни одной души не было. Все завтракать убежали. Не будь я Бенно, если Ильмар и Уйбо теперь не перегрызутся, как волки. Ильмара только тронь, он сейчас просто бешеный! Го-го-го! Здорово мы дельце сегодня состряпали!

— Поменьше мели языком, Бенно! — строго сказал Ури. — Настоящее дело только начинается: сегодня ночью пойдем!

У Бенно в горле застрял ком.

— Что — опять? — Испуганно спросил он. — А если Уйбо не останется?

— Останется. Сегодня педсовет, последние дни он часто в докторском ночует… Да скорее жри, что ли! Сейчас звонок на урок будет… разозлился он.

Бенно торопливо запихал оставшиеся куски в рот.

Еще в учительской Уйбо почувствовал, что в коридоре происходит что-то неладное. Шум и возбужденные голоса учеников насторожили его.

«Кажется, седьмой класс, — с беспокойством подумал он. — Вдруг опять Ильмар?»

Учитель вышел в коридор. У дверей седьмого класса стояла возмущенная толпа учеников. Размахивая руками, они о чем-то спорили. Позади них, прислонившись спиной к стене, с бледным, хмурым лицом стоял Ильмар.