Остров вечного лета - [5]

Обо всем этом можно было бы рассказывать долго, но ведь все это лишь предисловие на пути к Цейлону. Поздно вечером по пути на аэродром, утомленные и оглушенные впечатлениями от Дели, мы неожиданно задали себе вопрос, прозвучавший до нелепости парадоксально:

— Неужели мы только позавчера из Москвы?

Это была сущая правда. Кончались лишь третьи сутки нашего путешествия.

А в душе жило невольное убеждение, что прошла уже тысяча и одна ночь.

МУССОН В НАТУРАЛЬНУЮ ВЕЛИЧИНУ

В веселых проспектах Индийской авиакомпании любезно вложенных в спинки кресел перед каждым пассажиром самолета, бойко рекламируется существующая в Индии «ночная служба связи».

Ее идея похожа на идею ночных поездов Москва — Ленинград: помочь пассажирам не тратить дневного рабочего времени на переезды. Именно с этой целью из с крупных городов Индии — из Дели, Калькутты, и Мадраса — ежедневно в 11 часов вечера поднимаются и летят навстречу друг другу четыре самолета. Пути их перекрещиваются в центре Индостана — в Нагпуре, на аэродром которого все четыре самолета и садятся около двух часов ночи. Отсюда каждый из них возвращается к себе обратно, а пассажиры имеют возможность, пересев в соответствующие самолеты, прибыть уже к 6 часам утра в любой из нужных им четырех городов.

Отличие от «стрелы» Москва — Ленинград все же есть: пересадка в Нагпуре неминуема, и, хотя она и сдобрена легкой закуской в буфете (кормит авиакомпания) и даже рекламным кинофильмом (о мощи этой же авиакомпании), — ночь все равно остается переломленной пополам. А то, что мы пролетели ночью над прославленной Агрой и, следовательно, не могли видеть, хотя бы с воздуха, главного чуда архитектуры Индии — сказочного мавзолея Тадж-Махал, дополняло досаду. И не обидно ли — всю Индию от Амритсара до Мадраса перелететь в темноте?

Звуковое сопровождение фильма то и дело прерывается: включается голос диспетчера аэропорта, объявляющего посадки на Дели, Калькутту, Бомбей. То одна, то другая часть пассажиров поднимается из разных мест зала и уходит к своим самолетам. Фантастически далекие названия звучат буднично реальными, как Мытищи или Серпухов для москвича, и все эти люди через два с половиной часа будут в Калькутте и Бомбее.

Каждое объявление радиодиктор кончает благодарностью: «Тсэнк ю», — здесь принято благодарить за внимание, о чем бы публика ни слушала. Наконец, наступает и наша очередь.

— Производится посадка в самолет, отлетающий в Мадрас. Лэди и джентльмены приглашаются пройти к самолету. Тсэнк ю.

Идем по ночному аэродрому. Над нами торжественно звездное небо и на нем — необычно низкая, наполовину нырнувшая под горизонт Большая Медведица. По двум «передним» звездам ее ковша легко находим Полярную Звезду — она стала еще ближе к горизонту. Сев в самолет, достаю карту и громко поздравляю спутников.

— Товарищи, ведь Нагпур стоит на 21 градусе северной широты. Значит, мы перелетели тропик!

Да, мы уже на земле, где солнце дважды в год бывает в зените. Мы в настоящих тропиках — сбывается заветная, с детства волновавшая мечта. Пусть на ночном аэродроме это сознание еще ничем в природе не подтверждается, кроме теплого воздуха и по-летнему одетых людей. Но сама снизившаяся Полярная напоминает: мы все ближе и ближе к экваториальному «боку» Земного шара.

Перед Мадрасом не спалось, несмотря на «сломанную» ночь. Ну, как же было упустить рассвет над Индийским океаном, первый в нашей жизни восход солнца на Бенгальском заливе?

Восход оказался туманным, занавешенным и у горизонта и над близким морем целой серией мутно-облачных штор. И океан открылся внизу совсем не сказочно синий, как думалось, а серовато-белесый. Тысячами параллельных прядей, вытянутых в сторону суши, стлались и висели над ним облачка. В правые окна было видно, как сгущалась эта туманная муть, делая едва различимой низину Коромандельского берега, а на далеком западном горизонте облака вставали уже сплошной стеной — их влага сгущалась у горного уступа Восточных Гатов.

Самолет шел над всей этой армией продольных облачных гряд. Они казались неподвижными по сравнению с быстротой нашего полета. Но весь рисунок их грив, вся их устремленность в одном направлении говорила: они движутся, они плывут к суше, плывет весь океан этого влажного воздуха.

Приятно было, увидев, понять: ведь это и есть зимний индийский муссон, ощутимый — его можно почти потрогать, измеримый и зримый — он весь под нами, и можно подсчитывать объемы этого воздуха кубическими километрами.

Северо-восточный муссон Индии — могучий воздухопад, который стекает на эту страну с холодных высот Гималаев, нагреваясь и иссушаясь (по законам физики нисходящим воздушным потокам свойственно нагреваться и удаляться от насыщения парами влаги). Зимний муссон — суховей. Именно он несет Индии сухую и знойную зиму и весну. И только здесь, на крайнем юго-востоке страны, этот ветер оказывается влажным.

Конечно, нам видна по фронту лишь ничтожная часть широчайшего муссонного потока — но именно та его часть, которая по пути к Коромандельскому берегу вынуждена была пролететь над вечно теплым Бенгальским заливом. Поэтому и суховей в дальнейшем своем полете надышался, насытился влагой. Вот мы и видим шествие облачных грив с океана на сушу.