Остров в огне - [12]

— Готово, мадемуазель.

— Тогда пошли за нашими пленниками.

Провансалец сунул под мышку три пакета средних размеров и пошел за девушкой по боковым коридорам, освещавшимся только еле-еле горящими газовыми горелками.

Дело шло к полуночи. За несколько минут до боя часов Фрикет вбежала в небольшое помещение, где томились патриоты. Едва она успела объяснить, что им предстоит сделать, как вдали послышались звуки тяжелых шагов, голоса, отдающие приказания, звон металла. Фрикет сжалась.

— Это за ними… Солдаты идут Охранники… Поздно… Бог мой! Слишком поздно!

Шаги приближались. В конце коридора блеснули штыки. Фрикет резко бросила полковнику и Долорес.

— Быстро! Быстро! За мной!

Карлос, все поняв, проворчал:

— Живыми нас не возьмут. Яду! Умоляю вас.

— Ну же, идите! Скорее!

Фрикет чуть не силком выпихнула их в главный коридор. Там, к несчастью, горел яркий свет. Мариус протянул руку и погасил горелку. Стало темно как в склепе. Все четверо с бьющимися сердцами, ничего не видя, кинулись бежать, стараясь не шуметь. Вдали забрезжил огонек. Фрикет извлекла из кармана ключ, открыла какую-то дверь и прошептала:

— Каменная лестница. Двадцать ступенек… Спускайтесь! И ничему не удивляйтесь.

Она замкнула дверь изнутри и тоже пошла вниз.

На лестничной клетке стоял сладковатый, тошнотворный запах. Ступеньки были скользкие, словно в камерах или каменных мешках.

Нашим патриотам было не занимать смелости. Их не напугал бы, кажется, никакой сюрприз. Но и они невольно вскрикнули: на столах лежали десятка два окоченевших трупов, в мертвящем свете еле горящих рожков они выглядели жутко.

— Морг! — пробормотала Долорес, чьи нервы были на пределе.

— Не бойтесь! — успокоила Фрикет.

— Знаете, — воскликнул Карлос, — такого кошмара не увидишь даже на поле битвы!

— Баста! — сказал Мариус. — Все это ерунда Я здесь лежал.

В полном изумлении полковник посмотрел на матроса, волосы и борода у того горели огнем. Это несколько отвлекло Карлоса.

— Что, полковник, не узнаешь? Это химия. Спросите лучше у мадемуазель — она все объяснит.

— Честное слово, его не узнать!

— Верно, — сказала Фрикет. — Это уже мой третий побег… с помощью химии. При первом я прибегала к фосфору — кабил[44] Барка, мой зебу[45] Майе и я горели как факелы. При втором я превратилась в негритянку, применив концентрированный раствор ляписа. Ну а теперь Мариус, умывшись перекисью водорода, стал не то кирпичного, не то морковного цвета. Делаем что можем. Ну, как? Вам лучше, Долорес?

— Да, лучше. Спасибо, дорогая. Но ведь мы не пробудем здесь долго? Дышать нечем… Как-то очень не по себе. Мне кажется, что я умираю…

— Мы вскоре уйдем. Поймите, в госпитале сейчас обшаривают каждый уголок. Наверняка ваше исчезновение уже заметили… Мариус!

— Да, мадемуазель!

— Приподнимите плиту.

Стало слышно, как с трудом сдвигается с места какой-то тяжелый камень.

— Готово, мадемуазель.

В одном из углов мрачного помещения появилось отверстие, через него мог бы пролезть не очень крупный человек. Оттуда доносился еще более тяжелый и тошнотворный запах.

Фрикет зажгла свечу и первой смело полезла в дыру. Когда ее почти не стало видно, она ровным, но решительным голосом приказала:

— Мариус и вы, полковник, понесете пакеты с одеждой и оружием. Долорес спустится сразу за мной, а Мариус полезет последним, прежде поставив на место каменную плиту.

— Есть, мадемуазель! — отозвался Карлос. — Скажите только, где мы?

— В сточной канаве, которая ведет или, по крайней мере, должна вести к морю.

ГЛАВА 6

Тяжелый путь. — Прилив. — Страх утонуть. — В ловушке. — Железная решетка. — Дьявольский труд. — Все на воде. — Посадка в шлюпку. — Мариус убивает человека, не испытывая никакой жалости. — Плавание. — Причалы. — Кто идет?

Беглецы брели, пригнувшись, по тесному коридору, невольно касаясь плечами скользких стенок. Вскоре им стало не хватать воздуха. Ноги по щиколотку вязли в липкой зловонной грязи, образовавшейся от разложения всякой дряни. Голову ломило от боли. В глазах мелькали горящие мотыльки. Грудь давило. Все были в полуобморочном состоянии.

Еще не вполне поправившийся после ранения, Карлос выбивался из сил. Идя за ним, Мариус чувствовал, что полковник вот-вот упадет. Матрос уперся ему в спину, чтобы не дать свалиться.

Долорес, позабыв о болях в еще не совсем залеченной руке, цеплялась за Фрикет. Никто не жаловался, хотя от отвратительного воздуха всем делалось дурно.

Только Фрикет иногда говорила:

— Потерпите немного!.. Еще несколько шагов, и мы будем у цели.

Судя по всему, проход, случайно ею обнаруженный, когда француженка пыталась разобраться, куда стекает вода из канализации, был недлинным, во всяком случае не особенно длинным.

Подавая пример другим, девушка, однако, тоже страдала. Тем более что шла она первой, почти на ощупь: свеча здесь, где почти нечем было дышать, едва горела. К тому же в любой момент можно было упасть в какую-нибудь рытвину. Всех мучили тошнота, нехватка воздуха, стаи шнырявших повсюду крыс, которые взбирались вверх по ногам и даже касались лица холодными лапами. А если добавить ко всему ужасное ощущение, что тебя замуровали… Бороться с ним почти невозможно, для людей же нервных, с живым воображением это вообще невыносимое страдание. Слов не было, все происходило будто в кошмарном сне.