Остров Утопия - [2]

Сквозь тенистые рощи текли извилистые реки и ручьи. О влиянии человека напоминали лишь фруктовые сады и небольшие пруды, видневшиеся вдали. Здесь же, у горы, царила нетронутая природа. Настоящая. Свободная.

Ветер коснулся плеча, напоминая о цели. Я обернулся и посмотрел в сторону моря. На побережье. Синяя гладь выглядела абсолютно спокойной, безмятежной. Её заключали в объятия два скалистых мыса, поросших зеленью. Они формировали уютную бухту, куда могли заходить корабли с небольшой осадкой.

В тихой воде отражались пушистые облака, висящие в небе. А вдали, где оно почти смыкалось с поверхностью моря, виднелась россыпь Жемчужных островов. Они представляли собой небольшие отмели из особого песка, покрытые слабой растительностью, с одной-двумя пальмами. В свете полуденного солнца, они выглядели, как ожерелье жемчужин, нанизанных на призрачную нить. На Сапфировом острове существовало предание: ожерелье обронил сам Создатель.

Я не пошёл к бухте напрямую: круговой путь в обход горы мог подарить ещё впечатлений. Решил спуститься через тенистые леса.

Они буквально звенели. Отовсюду раздавались трели цикад и других насекомых. Их пытались перепеть лесные птицы. Из ветвей высоких деревьев доносились крики обезьян.

Я следовал по пути в форме большого полукруга, сквозь шелест раздвигаемой листвы и травы под ногами. Шум ветвей на ветру, лианы и свежесть воздуха – приятный след вчерашнего дождя. Всё вокруг дышало. Разговаривало на неведомом для людей языке. Деревья, трава, цветы. Сама земля.

Здешняя природа жила собственной жизнью. Она не отталкивала меня, а словно предлагала познакомиться. К тропинке, что опоясывала подножье горы, деревья клонили ветви. С них свисали разноцветные тропические фрукты.

За всё время, проведённое на острове, я не узнал названий и половины из них. Многие выглядели весьма соблазнительно, но я не рискнул пробовать незнакомые плоды.

Изредка попадались небольшие поляны. Я проходил по их краю, стараясь держаться вне прямого солнечного света.

В конце тропинки ждал небольшой, начинавшийся из родника ручей. Чистый и немного пенящийся вблизи порогов. Я мог перепрыгнуть его, однако решил ступить в воду. Та оказалась невероятно холодной, и, будто получив толчок, я выпрыгнул из ручья на каменистый берег.

Холод долго не отпускал. Пришлось поспешить к выходу из леса, на солнце. Родниковая пена жемчужного цвета, оставшаяся на одежде, быстро растаяла под его лучами.

Приближалось побережье: из зарослей возникли две близко расположенные скалы. Они тянулись в море и почти смыкались на расстоянии нескольких сотен шагов, образуя замкнутую треугольную лагуну. Скрытую от посторонних глаз.

Вода в неё попадала через небольшую расщелину вдали. Глядя туда, я видел, как на водной глади отражается дорожка солнечного света. Она вела в место, где исчезает разница между небом и морем… Гипнотическая картина открылась мне так внезапно. Так красиво.

Поражало и то, что Непостижимое оказалось неожиданно близко. Что до него можно доплыть без корабля и даже лодки. Нужно войти в воду и идти на свет. Некоторое время я колебался. Впереди сверкала дорога в страну, о которой ходили легенды. Поговаривали, будто там родина гигантов, сотворивших острова, рассыпавших по водной глади драгоценные камни.

Казалось, звуки исчезли. И мысли. Я стоял в тишине и одиночестве, смотрел вперёд. На великолепие, открывшееся только мне. Вода и свет сходились в одной точке, а взгляд будто соскальзывал с неё, не проникая за невыразимую преграду.

Я понял, что ещё не достоин этого, и начал обходить видение стороной. Осторожно, словно боясь потревожить его или выказать неуважение. Ведь хотелось вернуться сюда, чуть позже. Чтобы ещё раз встать рядом с солнечной дорожкой. Не для того чтобы ступить на неё, а просто оказаться поблизости: её существование означало, что за границей человеческого восприятия есть нечто… подлинное. Оправдывающее очень многое.

Отойдя достаточно далеко, я понял, что шевелю губами. Тихо произношу что-то. Нет, это не было молитвой в привычном её понимании. Я произносил слова, которые шли, минуя разум и его сомнения. Смысла в голове не осталось, ни одного следа. Ощущалось нечто другое: тёплое успокаивающее чувство, такое, когда тебя принимают и слышат.

… очередная тропинка вела с холма, и спускаться было легко. Моя цель виднелась внизу. Сквозь стволы и узкие листья пальм проглядывала светло-сапфировая гладь моря. В центре неглубокого спокойного залива, сформированного двумя мысами, белела отмель. К ней с берега тянулся мостик на сваях, его деревянное полотно проходило вплоть до хижины с соломенной крышей. Рядом с нехитрой постройкой на отмели росла одинокая пальма. Дальше, к открытому морю, уходил пирс.

Я решил спуститься к воде и пройти к хижине вброд. Тропинка, спускавшаяся с холма, провела меня по последнему перед берегом участку зелени, сквозь невысокую траву и редко стоящие пальмы.

На песчаной полоске берега росли отдельные кусты. Я прошёл рядом с одним и провёл рукой по мягкой листве. Вода накатывала на песок и рисовала на нём сплетения призрачных линий. Серебристых, изогнутых.