Остров. Тайна Софии - [124]

В четыре утра Гиоргис вернулся, обессиленный, в свою комнату. Его охватило оцепенение, и он не знал, горе ли так на него действовало или у него просто не осталось никаких чувств. Долгожданное возвращение Марии как-то померкло на фоне убийства ее сестры.

Некоторое время Кирицис оставался в доме Петракисов, но этой ночью он больше ничем не мог помочь. Доктор решил, что завтра, а точнее уже сегодня, поможет Марии и Гиоргису готовиться к похоронам, а пока попробует урвать несколько часов сна в свободной комнатке над таверной Фотини и Стефаноса.

Даже в самые скупые на события времена сельчане любили посплетничать, теперь же они едва успевали переводить дыхание. Человеком, которому удалось пролить свет на события, приведшие к убийству Анны, стал Антонис. Ранним утром, сидя в компании нескольких мужчин за столиком в баре, он рассказал о том, что видел своими глазами. За несколько недель до этого он заметил, что Маноли всякий раз посреди дня уезжает на несколько часов с плантации. Это было косвенным свидетельством, но даже оно могло хоть как-то приблизить к объяснению причин, побудивших Андреаса убить свою жену. В последнее время Андреас с каждым днем становился все мрачнее. Он был на ножах со всеми, с кем ему доводилось общаться, и работники начали его избегать. Возможно, его дурное настроение объяснялось тем, что он стал догадываться об изменах жены? Андреас так долго оставался в счастливом неведении относительно того, что творит Анна, что когда его глазам наконец открылась истина, то ему оставалось только одно. Пьянчужки в баре отнеслись к его судьбе не без сочувствия, и многие говорили, что если бы им наставили рога, они тоже запросто могли бы убить неверную. Не в обычае греков терпеть такое бесчестье!

По-видимому, Лидаки стал последним, кто видел Маноли: он бесследно исчез, хотя его драгоценная лира все еще висела на стене за стойкой бара.

– Вчера он пришел сюда часов в шесть вечера, – рассказал Лидаки. – Был как обычно в отличном настроении, и мне показалось, что он собирается остаться на праздник.

– Похоже, после этого Маноли никто не видел, – добавил Ангелос. – Я думаю, ему не хотелось встретиться с Марией.

– Да неужто он по-прежнему считает себя обязанным жениться на ней? – воскликнул кто-то.

– Зная Маноли, я сомневаюсь в этом. И все же ему, наверное, неловко перед девушкой, – сказал Лидаки.

– Лично я уверен, что Мария тут ни при чем, – заметил Антонис. – Думаю, он просто знал, что его время вышло.

Тем же утром Антонис отправился к дому Маноли. Он ничего не имел против этого обаятельного бездельника – с ним было всегда приятно пообщаться и пропустить по стаканчику, – поэтому Антониса встревожила мимолетная мысль, что Маноли может лежать у себя дома в луже крови. Если уж Андреас убил жену, что могло помешать ему убить заодно и двоюродного брата?

Антонис заглянул в окно. Все выглядело как обычно: хаос холостяцкого жилища, кастрюли и тарелки громоздятся одна на другую, занавески наполовину задернуты, крошки на столе, полупустая бутылка вина… Нечто подобное Антонис и ожидал увидеть.

Антонис тронул дверь и, обнаружив, что она открыта, решил войти. Наверху, в спальне, глазам его открылось зрелище, которое хотя и могло быть очередным доказательством того, что хозяин дома не склонен к порядку, скорее говорило о поспешном отъезде. Все ящики были выдвинуты, а вещи разбросаны, как после извержения вулкана. Двери шкафа были распахнуты настежь и демонстрировали взгляду пустые вешалки. Неубранная постель со смятыми простынями и невзбитыми подушками была такой, как и ожидал увидеть Антонис. Но по-настоящему его убедили в том, что пустота воцарилась в доме навсегда, лежащие на комоде фотографии в рамках. Похоже, их опрокинули в спешке, а две рамки были пусты – фотографии просто вырвали из них. Все признаки были налицо. Автомобиль Маноли исчез, и он уже мог быть в любом уголке Греции. Искать его было бессмысленно.

Отпевание Анны проходило не в главной церкви Плаки – той, где Андреас искал убежища, – а в часовне на окраине деревни. Небольшое здание выходило окнами на море, и из него открывался превосходный вид на Спиналонгу. Лишь узкая полоска соленой воды отделяла кладбище от места последнего упокоения прокаженных, где в земле лежали останки Элани.

Менее чем через двое суток после смерти Анны в сырой часовне собрались одетые в темное люди. Никто из Вандулакисов так и не пришел – со дня убийства они не покидали своего дома в Элунде. Мария, Гиоргис, Кирицис, Фотини, Савина и Павлос стояли, склонив головы, а священник читал над гробом молитву. Из кадильницы поднимался дым ладана. Священнослужитель дочитал длинную молитву о прощении грехов, и все стали почти беззвучно повторять за ним слова «Отче наш». Когда настало время предать тело земле, все вышли наружу, под неослабевающий жар солнца. По щекам, смешиваясь с потом, текли слезы. Никому не верилось, что в деревянном ящике, который скоро навсегда исчезнет во тьме, находится то, что осталось от Анны.

Когда гроб опускали в могилу, священник взял немного земли и высыпал ее крест-накрест на крышку гроба.