Остров Свиней - [19]

Я засунул пальцы под лямки рюкзака и посмотрел на небо, прислушиваясь. Минуты шли за минутами, но звук не повторялся. Утес стоял безмолвно, лишь шорох растений изредка нарушал тишину. Простояв так, казалось, целую вечность, я снова поддернул рюкзак и, время от времени поглядывая на утес, двинулся по тропинке, освещая себе дорогу фонарем.

Свернув на поднимающуюся в рощу узкую бетонную дорожку, я вдруг вспомнил об одном неудачном семейном пикнике в Уэльсе — его я точно так же провел в полном одиночестве, точно так же передо мной лежала серая полоска дороги. Кто бы мог подумать, что в темноте бетон кажется таким бледным! Примерно через сто метров бетонное покрытие кончилось, и я оказался в лесу, на довольно крутом подъеме. Добрых десять минут я карабкался вверх, слыша только шорох собственных шагов да биение своего сердца. Затем деревья внезапно расступились, выглянула луна, и я оказался на поляне.

Я остановился. Передо мной к самым звездам вздымалось проволочное заграждение — очень высокое, по меньшей мере три метра высотой. Как в зоопарке или в парке юрского периода. Посередине, непосредственно на дорожке, находились высокие ворота. Они были заперты на тяжелый висячий замок. Прежде чем я успел подойти и его потрогать, я уже знал, что он заперт. Я постоял несколько секунд, посветив фонарем направо и налево — изгородь уходила дальше в темноту, — потом нашарил лучом то место, где дорожка продолжалась, петляя и уходя все выше и выше.

— Ладно, — пробормотал я, вспомнив о ремонтном цехе, который видел прошлым утром. — Так вот зачем, Отец наш небесный, ты изобрел кусачки.

— Подождите!

Я уже прошел полпути к воротам, когда услышал этот голос. Я резко остановился, сердце ушло в пятки.

— Я сказал — подождите! Что вы здесь делаете?

Засунув кусачки в карман, я обернулся. За мной по дорожке бежал Блейк, раскрасневшийся и запыхавшийся, на лице его застыло выражение бешенства.

— Ради Бога — что вы здесь делаете?

— Я просто вышел погулять.

— Нет! В Куагаче нельзя просто выйти погулять. Это против правил. — Догнав меня, Блейк остановился, тяжело дыша и покачивая головой. Поверх длинной пурпурного цвета футболки у него была накинута спортивная куртка, босые ноги он в спешке сунул в незашнурованные кроссовки. — Вам нельзя уходить с территории общины. Вы это понимаете? — Он включил фонарик и направил его луч сначала мне в лицо, потом перевел на рюкзак, затем на дорожку. — Куда вы идете?

— Вот туда, — любезно сказал я. — Собираюсь поговорить с Давом.

— Нет, нет, Джо! — Он схватил меня за рукав. — Нет! Вы не можете просто так пойти и поговорить с ним. Это плохая мысль. Совсем плохая.

Я посмотрел на его руку.

— Ну, знаете ли, — медленно произнес я, изо всех сил сопротивляясь желанию его треснуть, — может, это и не слишком удачная мысль. Но я все равно это сделаю. — Вырвав у него руку, я двинулся вверх.

— Нет! — крикнул он и снова побежал. Я двигался быстро, но он ухитрился опередить меня, выставил вперед руки и стал трусцой отступать назад. — Только через мой труп.

Остановившись, я смерил взглядом его тощие ноги, его странный приплюснутый череп. Он был вдвое легче меня. Развеселившись, я покачал головой.

— Вы что, и вправду намерены со мной драться?

— Не смейтесь надо мной! — ответил он, и в его голосе послышалась ярость. — Не смейте надо мной смеяться. Если я не смогу драться, смогут другие. Они будут здесь в считанные минуты.

— Ну, тогда это будет нарушением условий сделки. Похоже, вы не хотите, чтобы я сделал вам рекламу.

Он остановился и закусил губу. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга, затем, не говоря ни слова, я обошел его и двинулся дальше. Сначала я подумал, что он решил меня пропустить, но потом услышал сзади его шаги и остановился.

— Ладно, — тяжело дыша, сказал он. — Ладно. Я вас проведу. Но эта тропинка заканчивается ущельем, и там мы остановимся.

— Ущельем?

— Да. Она непроходима, совершенно непроходима — особенно когда начинается буря. — В этот момент луна зашла за тучу, погрузив нас в темноту. — Вот видите? — сказал Блейк, включив фонарик и направив его на свое собственное лицо, отчего оно сразу стало похожим на тыкву в Хэллоуин. — Я же вам сказал. Приближается буря.

— А что мы увидим с края того ущелья?

Блейк поднял глаза к небу, по которому мчались отливающие ртутью обрывки облаков.

— Если луна будет светить, — ответил он, и по его лицу пробежала тень, — вы увидите все. Все, что вам нужно увидеть.

Я двинулся дальше к воротам, а Франденберг отправился в коттедж за ключами. Когда он прибежал назад, на нем уже были джинсы и водолазка, на шее висел бинокль. Кажется, он все еще на меня сердился, потому что ворота открыл без единого слова, и некоторое время мы шли в мрачном молчании — слышны были только наши шаги да шелест ветра в ветвях деревьев. Облака мчались по небу, деревья отбрасывали громадные тени, которые пробегали по дорожке и снова исчезали в лесу. Блейк включил фонарик, минут через десять я сделал то же самое и время от времени посвечивал в ту сторону, откуда доносился какой-нибудь шум или треск.

Чем дальше мы уходили, тем беспокойнее становился Блейк. Он держался неестественно прямо, напряженно поглядывал по сторонам и время от времени оборачивался, словно желая проверить, не крадется ли кто-то за нами.