Остров сокровищ - [19]

— Не надо, — вырвалось у меня. — Пожалуйста.

— Джим, RF-запись — слишком опасная штука.

— Я поговорю с Томом…

— Чтобы он зарыл кристалл в лесу? — перебил доктор Ливси. — А потом налепил маску Джима Хокинса и принес кристалл кому-нибудь из своих врагов?

— Том такого не сделает.

— Откуда тебе знать?

— Я — Трижды Осененный Птицей. Я чувствую, — ответил я, и доктор не нашел, что возразить.

Однако он не позволил мне связаться с поместьем Трелони и сам набрал код, потребовал Тома Редрута. Спустя несколько секунд на экране возникли фиолетовые перья, круглые глаза и крючковатый клюв лесной сусанны. Клюв приоткрылся, перья на лбу встопорщились.

— Здравствуйте, мистер Ливси, — вежливо поздоровался Том. — Джим! — вскричал он, когда я наклонился к плечу доктора и Том увидел меня на своем экране. — Очнулся!

— У тебя есть двадцать минут, чтобы вернуть кристалл, — отчеканил доктор Ливси; каждое слово было точно удар хлыста. — Через двадцать минут я ставлю в известность полицию.

Круглые глаза растерянно моргнули, крючковатый клюв щелкнул.

— Понял, сэр, — кротко отозвался Том. — Ждите.

Доктор Ливси выключил связь и шепотом выругался.

Снаружи донесся тоскливый вой, как будто чье-то измученное сердце разрывалось от горя. Я ринулся вон из комнаты, пронесся по коридору, промчался мимо Шейлы за стойкой и выскочил из гостиницы, под студеный осенний ветерок. Небо было ясное, и вовсю светило солнце.

— Дракон! — вскрикнул я. — Это кто ж додумался?

Мой зверь лежал, наполовину вывалившись из конуры, уронив голову между вытянутых передних лап. В слезящихся глазах стояло отчаяние; рядом на земле блестела цепь, которой он был прикован. На крыше конуры, уместившись между игрушечных шпилей и башенок, сидел полный сочувствия Рысь. Наш котун — белый, с рыжими пятнами, точь-в-точь лесной рысюк в миниатюре — горестно мяукал и пытался лапой достать Дракона, как будто хотел похлопать по плечу.

Увидев меня, Дракон с усилием приподнял голову и пополз, волоча начавшие отниматься задние лапы. Новый тоскливый вой разнесся над берегом. Рысь издал негодующий мяв: дескать, вы, люди, спятили — держать кургуара в неволе?

Подбежав, я отстегнул цепь и снял ошейник. Дракон лежал, горько постанывая и закрыв глаза.

— Какой урод это сделал? — обрушился я на подбежавшую Шейлу.

— Я, — пискнула она жалобно. С ее жарких щек сходил цвет. — Джим, он бесновался. Рвался в бар, рычал, царапал дверь.

— Что тебе понадобилось в баре? — строго обратился я к кургуару.

Он приоткрыл один глаз и протяжно вздохнул. Рысь спрыгнул с крыши конуры, лизнул приятеля в нос и вальяжной походкой двинулся по своим котуньим делам.

— Там посетители пришли, — виновато объяснила Шейла, — а Дракон вдруг как начал орать и ругаться! Вот и пришлось… Как ты себя чувствуешь? Мы ужасно перепугались. Принести тебе коффи? Или что-нибудь теплое надеть? Холодно. — Сама она дрожала в тонкой блузке.

— Ничего не надо, спасибо.

Шейла убежала, а ей навстречу по лестнице спустился доктор Ливси, принес мою куртку с уже включенным подогревом. Я влез в нее и почувствовал себя замечательно. Напоенный солнцем и солью ветер с моря холодил лицо и бодрил.

— Пройдемся? — предложил доктор и двинулся через пляж к воде.

Оживший кургуар заковылял следом за нами.

Мы подошли к полосе мокрого песка, где прокатывались, оставляя скупую белую пену, невысокие волны. Доктор Ливси долго смотрел на синюю, с бликами, воду, щурился от ее блеска.

— Странно, — тихо произнес он. — Врачи на тебе поставили крест, а твой птицезверь твердил как заведенный: «Джим не умрет, этого не может быть». Можно подумать, ты ожил его молитвами.

Интересно, к кому Том Редрут воспылал внезапной любовью — ко мне или кристаллу, который собирался украсть? И ни черта ведь не прочтешь на его зверской морде.

Из-за мыса, скрывавшего Жемчужную лагуну, вынырнул маленький глайдер. Подлетел, стремительно снизился над берегом и лихо приземлился, взметнув песок. Открылась дверца, и из кабины выскочил — у меня сердце оборвалось — мой отец. Ах, нет. Нет. Вглядевшись, я по фигуре признал Тома Редрута, а его очередная маска всего лишь на миг показалась мне родным лицом.

Том подбежал к доктору Ливси и со словами «Повинную голову меч не сечет» бухнулся перед ним на колени, а потом и вовсе распростерся, зарывшись лбом в песок.

— Виноват, сэр! Простите, сэр! — прокричал он.

— Вставай, — доктор Ливси брезгливо поморщился. — Привез?

Том поднялся на колени и полез за пазуху.

— Вот, — он извлек знакомую черную коробчонку, большой конверт и сложенный листок бумаги. — Вам письмо от сквайра, сэр, — Том отдал доктору коробчонку и конверт. — А это тебе, — он протянул мне листок.

Все-таки он в своей маске был слишком похож на моего отца. Я взял Тома за шиворот и поставил на ноги, не в силах смотреть, как дурачится и стоит на коленях человек с лицом Рудольфа Хокинса.

Затем я развернул листок. Почерк Лайны — неровный, с ломающимися посередине буквами. «Я люблю тебя. Л.Т.»

— Всегда рад помочь несчастным влюбленным, — объявил Том, отряхивая песок с живота и колен. Он широко улыбнулся, и эта улыбка опять до боли напомнила мне отца.