Остров Смертушкин - [5]

Однако на острове, на другом конце земли, всё сразу пошло не так. Патрик тяжело привыкал к влажной горячей духоте. У него не было денег на действительно хороший отель, а местные «три звезды» напоминали клоповники. Еда казалась ему слишком острой, а пиво – слишком жидким и пресным. Городок, на окраине которого он поселился, не отличался чистотой. К вечеру на обочинах дорог собирались горы мусора. В первую неделю у него украли кошелек, во вторую – черт его дернул купить у уличного торговца жареный пирожок с креветками, после чего он два дня провалялся с температурой тридцать девять, едва находя в себе силы, чтобы иногда отползать в туалет, где его выворачивало наизнанку. Он осунулся, под глазами залегли тени, а неровный сероватый загар создавал впечатление давно немытого тела.

У местных были своеобразные представления о личном пространстве. Невозможно было расслабленно прогуляться по городку – тебе в лицо что-то кричали, ресторанные зазывалы хватали тебя за рукава и пытались утянуть в утробу своих заведений, пахнущих рыбой, водорослями и прогорклым кукурузным маслом. Проститутки в микроскопических джинсовых шортах, с наклеенными ресничками и воспаленными глазами с красными прожилками, пытались с ним заигрывать. Они появлялись словно из ниоткуда, как лесные эльфы. Гладили его по спине потными крохотными ладошками, висли на шее и нежно шептали в ухо: «Мистер… Всего двадцать долларов!»

Не прошло и двух недель, а Патрик уже начал подумывать о возвращении. В сравнении с этим круглосуточным макабрическим карнавалом его спокойный городок вдруг показался райской обителью. Пусть зима влажной шалью накрывала городские крыши на семь с лишним месяцев; пусть все жители не только знали друг друга по именам, но могли рассказать о каждом всю подноготную, и от этого создавалось неприятное давящее ощущение, что за тобою все время лениво наблюдают чьи-то любопытные глаза; пусть время в городке замерло, и ничего не менялось сотнями лет… Но там было обетованное спокойствие, там была даль, в которую можно упереться взглядом, там был прохладный свежий воздух и стопка любимых книг у потрескивающего в камине огня. Ощущение тверди под ногами.

Патрик с удивлением осознал, что скучает по Марии. Засыпая, вспоминает ее лицо и какие-то полустертые, окутанные туманом, сюжеты из далекого прошлого, в котором они еще не надоели друг другу.

Ему не потребовалось много времени для того, чтобы с некоторым удивлением понять – чувство дома для него важнее развевающегося пиратского флага над головой.

С билетами проблем не было, поэтому он не стал их бронировать. Регистрация на рейс могла стать шансом на спасение – ненадежным, но все-таки. Его имя в списках пассажиров навело бы на след Марию, которая, возможно, рано или поздно спохватилась бы и начала его искать.

В свой последний вечер на острове он сдуру решил погнаться за последним хорошим впечатлением – чтобы от этого жалкого приключения не осталось послевкусия щемящего и раздражительного разочарования.

Патрик надел купленные здесь же белоснежные льняные брюки, светлую льняную рубашку, дорогие кожаные сандалии, зачесал просоленные волосы назад и показался себе похожим на одного из тех сытых, как домашние коты, буржуа, которых он не то презирал за приземлённость, не то завидовал их возможностям. И отправился в один из немногочисленных фешенебельных баров, в которых каждый коктейль шел по цене как минимум трех бутылок хорошего виски. Ему были не по карману подобные места, но почему-то этот выбор показался ему правильным.

Он выбрал уединенный столик на балконе с видом на темнеющий океан, исполосованный белоснежными шрамами высоких волн. Заказал крошечную чашку кофе с местных плантаций, двойной виски со льдом, карпаччо из кальмаров, какие-то салаты. Развернул газету с новостями из жизни чужого города.

Еда оказалась свежайшей и вкусной, и в ней было ровно столько специй, сколько требовалось европейцу, чтобы блюдо показалось ему одновременно экзотическим и услаждающим. Обыкновенно знакомство с местными блюдами скорее напоминало ритуал инициации – зажмуриться, вдохнуть поглубже и, не разжевывая, проглотить, вдохновляясь пульсирующей мыслью: «Ты же мужчина, ты это можешь!»

Постепенно Патрик расслабился и разомлел, на его обветренных губах расцвела блаженная и бессмысленная улыбка Будды. Он с наслаждением подставлял лицо горячему океанскому ветру и даже в какой-то момент поймал себя на мысли, что можно тут задержаться еще на один-два дня. В конце концов, полюса «ада» и «рая» любому месту диктуют не его декорации, а воспринимающее сознание созерцателя.

– Здравствуйте! – вдруг услышал он мужской голос. – Вы не против, если я на несколько минут к вам присоединюсь?

Первой реакцией было раздражение – ну надо же, даже в кабаке для миллионеров не укрыться от фирменной местной навязчивости. Но обернувшись и сфокусировав рассеянный взгляд, обнаружил перед собою рыжеволосого мужчину с такой искренней и теплой улыбкой, которая топила злость, как тропическое солнце выброшенную на пляж медузу.

– Да, пожалуйста, – пожал плечами Патрик, указывая на соседнее кресло.