Остров Разочарования - [17]

Ветер несколько утихомирился, волна уменьшилась.

К вечеру, для того чтобы держаться против волны, уже достаточно было одного рулевого весла. Солнце немилосердно припекало. Пришлось изготовить себе из нижних сорочек несуразные, но довольно практичные чалмы. Выглядели в них наши путешественники достаточно смешно и доставили друг другу несколько веселых минут.

Особенно (об этом, конечно, никто не решился заявить вслух) был забавен мистер Фламмери. Сняв с себя китель и сорочку, он все же не рискнул расстаться со спасательным жилетом, который накануне не дал ему уйти на дно.

Так он и сидел, обливаясь потом, туго затянутый в капковый жилет с болтавшимися бантиками тесемок.

Заметив, что Мообс под влиянием печальных мыслей отбивается от рук и грозит целиком выйти из его подчинения, Фламмери как бы между прочим посоветовал ему:

- Запоминайте, Джонни, все, что с нами сейчас происходит. Вы парень толковый. Напишете потом книжку, а я берусь ее протолкнуть. Дело пахнет десятками тысяч долларов я нешуточной славой. Это я вам гарантирую. Только не забывайте, мой мальчик, что у вас голова на плечах не только для отращивания пышной шевелюры.

Этими словами он надолго вернул себе чистую и нежную привязанность веснушчатого репортера, физиономия которого под беспощадными лучами тропического солнца стала цвета спелой моркови.

Час за часом проходил в томительном и мрачном молчании. Люди молча орудовали веслами, молча принимали пищу, молча спали, а если не спалось, молча сидели, размышляя каждый о своем.

Несколько раз Егорычев пытался заговорить с Мообсом о том, как за эти дни могло сложиться положение там, далеко, за многие тысячи миль, на фронтах войны.

Мообс отмалчивался. Потом его точно прорвало:

- Я маленький человек, Егорычев! Оставьте меня в покое с вашей войной! С меня ее хватит... Не все ли мне равно, что произойдет с миром, если не сегодня-завтра я смогу составить завтрак какой-нибудь чертовой акуле или осьминогу!

- Что вы, Мообс! - опешил Егорычев.- Почему моя война?.. Вспомните беседы в каюте на «Айрон буле». Идеи, которые вы тогда высказывали...

- Не было бесед!.. Не было каюты!.. Не было у меня идей!.. И «Айрон буля» тоже не было!.. - истерически закричал Мообс, потрясая своими могучими кулаками боксера. - Были и пока - слышите, пока! - существуют только пять беспомощных козявок, которых мотает на деревянном курятнике по этому ухабистому, будь он трижды проклят, океану!.. Поймите это, наконец, чудак вы этакий! ..

- Джонни прав, - поддержал его мистер Фламмери. - Я бы, со своей стороны, порекомендовал почаще возносить молитвы к господу нашему, ибо судьбы наши в его руках.

Сэмюэль Смит мрачно орудовал рулевым веслом. Он не считал себя вправе вмешиваться в беседу столь высокопоставленных джентльменов, но у него было свое мнение о том, кто прав в этом споре.

- Оставим войну нашим главнокомандующим, - примирительно Заметил Цератод. - У нас сейчас имеются заботы поважней...

(Тут самое время сказать, что не совсем обычная фамилия «Цератод» имеет непосредственное отношение к ихтиологии, или, что то же самое, науке о рыбах. Цератодом называется представитель одного из двух до сих пор сохранившихся семейств подкласса двоякодышащих рыб, являющийся по некоторым своим признакам переходным к вышестоящему классу амфибий.

Цератоды - обитатели пресных, обычно замкнутых водоемов, жизнь в которых благодаря интенсивному процессу гниения была бы невозможна, если бы у цератода под влиянием борьбы за существование не выработались органы для воздушного дыхания. Заслуживает внимания, что цератоды почти целиком сохраняют при этом жаберный аппарат. Плавательный пузырь превращается у них в легкое только с одной стороны.

И, наконец, достойно подчеркнуть, что двоякодышащие рыбы относятся к разряду архаических, быстро вымирающих пород и окончательно исчезнут, лишь только лишатся своей обычной, то есть гниющей, питательной среды.)

В седьмом часу наступила ночь. Все, кроме Егорычева, легли спать. Мистер Фламмери, позевывая и потягиваясь, посоветовал Егорычеву вместо суетных земных дел уделить хоть некоторое время мыслям о господе.

- И вообще, сэр, ставьте всегда господа между собой и своими помыслами и страданиями. Уверяю вас, это смягчает душу... Испытаннейшее средство!..

А Смит дожидался, пока остальные уснут, чтобы что-то сказать Егорычеву, но, покосившись в их сторону, воздержался, ограничившись только словами:

- Желаю вам доброй ночи, сэр!.. Был бы рад часочка через два-три подменить вас.

- Спасибо, дружище, - ответил ему Егорычев.

Вскоре над океаном поднялась? луна и напомнила Егорычеву Черное море и блаженное время довоенных летних учений и родную бригаду катеров-охотников, которая, может быть, в этот самый час участвует в долгожданных боевых операциях у западных берегов. Ему стало обидно и грустно при мысли, что в дни этих боев у берегов противника он вынужден скитаться на каком-то дурацком плоту в тысячах миль от своих боевых друзей, от родины, от близких. .. Где сейчас его жена 3оя? Вспоминает ли о нем? Здорова ли? Где Сережа? Отец небось воюет, отвоевывает для сынка главную базу - Севастополь. А его сынок вместо боя трюхается за тридевять земель на плоту со скоростью четыре узла в год... Михал Никитича жалко, ох, как жалко! Какой человек был!..