Остров Потерянных - [47]

Бип!

– Хорошо, тогда пошли, – кивнула Мэл. – Для начала попробуем прорваться в библиотеку и найти там карту острова.

– Нет, еще не пошли, – остановил ее Карлос, поднимая вверх руку. – Мы никуда не пойдем, пока я не закончу со всеми своими домашними делами. А у меня сегодня стирка.

Глава 18 Как в сказочном сне

Ее мать была знаменитой красавицей в стране знаменитых красавиц, поэтому, как и следовало ожидать, принцесса Одри, дочь Авроры, была одарена тем же мелодичным голосом, прекрасными густыми волосами, лебединой шеей и большими карими глазами, в омуте которых мог утонуть любой принц.

Словно унюхавший кошачью мяту котенок – или, скажем, как сосланные на остров бывшие злодеи, почуявшие магию, – юный принц вовсе и не собирался противостоять этим чарам. Следует заметить, что принцесса Одри, как прежде и ее мать, была принцессой, что называется, идеальной, безупречной во всех отношениях, начиная с золотистых локонов и заканчивая последним пришитым к ее шелковому платью хрусталиком.

С принцессой Одри принц Бен встретился на следующий день после катастрофического совещания Королевского Совета, которое он провалил с таким треском. Бен пришел к принцессе Одри искать утешения.

– Ах, у меня такие неприятности, – говорил принц Бен, когда они вдвоем шли по саду «Коттеджа». Именно так Аврора и Филипп назвали свой великолепный замок. Сделали они это после того, как король Губерт объявил, что дворец в сорок комнат – слишком скромное жилье для молодоженов.

– Слишком скромное? – сказала тогда Аврора. – Интересно, каким же вы представляли себе наш первый дом? Пристанищем для бездомных гигантов?

Королю эти слова не понравились, однако Аврора была девушкой простой, до восемнадцати лет она росла, словно дикая роза, в лесу, и при этом действительно в самом настоящем коттедже. Неудивительно, что даже скромный замок в сорок комнат она считала более чем просторным для своей семьи. (Да там еще и для одного-двух заблудившихся гигантов места хватило бы.)

– Что случилось на этот раз? – спросила Одри. Она выглядела очаровательно с цветком в волосах. Естественно, цветок идеально подходил к тону шелковой отделки бледно-розового лифа ее платья. – Не огорчайся, трудно ожидать, что даже принцу все и всегда будет удаваться с первого же раза.

«Ага, тебе легко говорить», – подумал Бен.

На плечо Одри опустился голубь, ласково, влюбленно заворковал. Одри подняла свой бледно-розовый пальчик, и голубь нежно прижался головкой. Бен невольно посмотрел, нет ли где-нибудь поблизости королевского портретиста.

Затем Бен вздохнул.

Трудно сказать почему, но присутствие прелестной девушки ни капельки не поднимало принцу настроения.

– Отец говорит, что я должен провести еще одно совещание, чтобы довести дело до конца. Разумеется, он разочарован, огорчен и должен был в знак примирения разослать всем, кто присутствовал на том совещании, корзины с его любимыми кремовыми пирожными, так что, как ты понимаешь, не в лучшем настроении. Ты же знаешь, он обожает кремовые пирожные.

– С глазурью или без? – поинтересовалась Одри. – С изюмом или шоколадом?

– Всякие, – со вздохом ответил Бен. – Двенадцать разных видов. Мама считает, что это единственный способ восстановить в Совете мир и согласие, а отец очень рассержен оттого, что пришлось пожертвовать таким количеством его любимых сладостей.

– Да, кремовые пирожные очень неплохие, – улыбнулась Одри. – И все голуби их любят.

Бену хотелось бы видеть Одри более отзывчивой, но что поделать – воспитание не то. С самого рождения она росла изнеженной принцессой, родители безумно ее любили, буквально пылинки с нее сдували, особенно Аврора, которая в детстве была разлучена с матерью и воспитывалась в лесном домике у фей. Эти предосторожности были предприняты из-за наложенного на Аврору страшного, смертельного проклятия.

– Моя дочь никогда в жизни не будет знать ничего, кроме любви и красоты, покоя и радости, – объявила Аврора. И исполнила свое обещание. Так что несложно было догадаться, почему Одри не могла понять, каким образом Бен мог разочаровать своих родителей, не оправдать их надежд. Ведь с самой Одри такого никогда не случалось.

«И не случится», – с тоской подумал Бен.

Почти как всё в Аурадоне, Одри была бесконечно милой, абсолютно доброй и, если бы Бен решился честно признаться, смертельно скучной. Потому что есть на свете другие цвета, кроме розового и бледно-бирюзового. Есть животные, которые умеют не только ворковать и нежно прижиматься, как есть и другие темы для разговоров, кроме платьев да цветочков, балов да экипажей.

Разве не так?

– Я просто не понимаю, чем так недовольны эти твои Статисты, – сказала Одри. – Они очень милые, все их любят. Ну почему их волнуют такие скучные вещи, как почасовая оплата, продолжительность рабочего дня и этот, как его… – здесь она сделала паузу, чтобы передернуть плечиком, – кредит? Фи, как неинтересно.

И она погладила голубя.

– Точно не скажу, не знаю, – ответил Бен, глядя на нее. – Никогда раньше об этом не задумывался. Знаешь, мне и в голову не приходило, что кто-то в Аурадоне живет совсем не так, как мы с тобой – в замках, со слугами. Не спят на шелковых простынях, не едят с золотых подносов, не гуляют в розариях.