Остров Панданго - [51]

Постояв минут десять, капрал, набравшись храбрости, поднялся на крыльцо комендатуры и заглянул в помещение. Там в углу он обнаружил мертвеца в форме стражника. Убитый был не знаком ему. «Наверное, из вновь прибывших, – решил Варош. – А где же наши? Пойду искать начальство».

В коттедже начальника концлагеря он нашел окоченевшего майора и живого капитана судна, привязанного к креслу. Моряк был пьян. Ничего путного от него нельзя было добиться. Он бормотал о какой-то судьбе и картах.

На небольшой электростанции, стоявшей в стороне под скалой, капрал разбудил безмятежно спавшего техника. Тот ничего не знал о ночных событиях. Правда, после полуночи он слышал глуховатую стрельбу из автомата, но, решив, что это развлекается прибывшее начальство, даже не выглянул на улицу.

«Эх, я же в карцер не заглянул!» – вдруг вспомнил Варош. Не мешкая, он вернулся в комендатуру и открыл люк в подвал.

Первым на вызов показался Томазо. Опухшее лицо капитана было черно от злости. Увидев перед собой вытянувшегося в струнку капрала, он заорал:

– Где вы болтались столько времени? На посту дрыхли, да? Я с вас три шкуры сдеру! Почему от вас убегают каторжники, дьявол их разорви?..

Отведя душу в криках и проклятиях. Томазо прошел в свой кабинет и вскоре выскочил оттуда еще более разъяренный.

– Кто украл мой ром, разбивал шкафы и поливался моим одеколоном? – допытывался он, тряся капрала.

– Не могу, знать, господин капитан, я сам был посажен в камеру, – оправдывался тот. – Не ваш ли ром на подоконнике?

На подоконнике действительно стояла чудом уцелевшая бутылка с ямайским ромом.

Капитан, налив полный стакан рому, залпом выпил его и, несколько успокоясь, потребовал подробного доклада.

Выслушав довольно бессвязное сообщение Вароша, Томазо помрачнел еще больше и, хлебнув ром прямо из горлышка бутыли, заключил:

– Хорошо Чинчу, окочурился вовремя, а нам теперь отдувайся за него. Застрелиться и то нечем. Все украли бродяги. Как радиостанция, действует?

– Разбита каторжниками. И радист вроде не в себе… не скоро починит.

– Вызвать ко мне, я его живо в чувство приведу!

* * *

В каюте лежал наскоро перевязанный Реаль; он был в бессознательном состоянии.

– Что же мы будем делать без него? – в отчаянии спрашивал Мануэль. Он не мог себе простить, что оставил Хосе одного. – Мы же не знаем шифра. Надо хоть на время привести его в чувство.

– Я уже послал Паоло и Кончеро, – сказал Наварро. – Они соберут всех медиков и приведут сюда. Устроим консилиум.

Вскоре в каюте появился Паоло с двумя врачами: бывшим военным хирургом Стоманом и терапевтом Теодуло Мендес. Они оба были в истрепанных полосатых одеждах. А Кончеро привел знакомого ему профессора.

– Чарлз Энгер, – представился старик своим коллегам.

Те переглянулись. Они ведь учились по учебникам Чарлза Энгера.

– Мы ждем распоряжений, господин профессор, – сказал Стоман, поклонившись.

Врачи, тщательно вымыв руки и надев халаты, найденные в изоляторе, внимательно осмотрели раненого. В Хосе попало две пули: одна, сломав ключицу, застряла где-то в мышце, вторая насквозь пробила грудную клетку. Кровь в ранке пузырилась. Видимо, задето было легкое.

– Скажите, мы сумеем доставить больного в госпиталь? – спросил Энгер.

– Навряд ли, – ответил Мануэль. – Нам очень важно привести его в сознание немедля. От этого зависит наша судьба.

– Хорошо, сделаем все возможное. На корабле, надеюсь, найдутся хирургические инструменты?

– Да, я их видел в изоляторе. Пройдемте со мной, подберете нужное.

Через каких-нибудь четверть часа врачи стали готовиться к операции. Кончеро, выполнявший обязанности санитара и связного, поглядывал на медиков с надеждой. От вида зловеще поблескивающих скальпелей и зондов у силача подкашивались ноги.

Свежий халат, резиновые перчатки и маска на лице совершенно преобразили Энгера. Наскоро превратив каюту в операционную, он отдавал короткие распоряжения, а его коллеги беспрекословно выполняли их.

С Реаля сняли одежду, уложили его на стол, покрытый простынями, и приступили к операции.

Судно покачивало. В каюте стояла такая тишина, что слышно было, как потрескивала электрическая лампа большого накала.

Друзья Хосе, собравшиеся в соседнем отделении радиорубки, тревожно прислушивались ко всему, доносившемуся из операционной.

– Луис, видно, хотел вызвать кого-то; передатчик включен, – заметил Наварро. – Как он остался здесь?

– Мы во всем виноваты, – опустив голову, сказал Мануэль. – Плохо обыскали надстройку. А ведь Хосе дважды напоминал об этом… Эх!

Из операционной донесся негромкий голос Энгера:

– Приподнимите… так! Отлично! Ланцет!..

Кончеро, стоявший у дверей, схватился за голову: «Что доктор нашел там отличного, если человек прострелен насквозь?» Силач ничего не мог поделать с собой; губы его дергались, он безмолвно плакал.

– Одна надежда на врачей, – прошептал Мануэль. – Хоть бы благополучно прошла операция!

Через несколько минут все услышали, как звякнуло что-то в тазу. Это хирург бросил извлеченную пулю.

– Тампоны… так! Перевязывайте.

Первым из соседней каюты вышел Энгер.

Он снял с лица маску, марлевую повязку и, подойдя к раковине, стал мыть руки.