Остров обреченных - [57]

– Она призналась в этом вам?

– Вас встревожило не то, что адмирал добивался вашей невесты, а то, что призналась в этом мне? Странная реакция.

– Да, честно говоря, я и не сомневался, что он будет преследовать ее.

– Тогда другое дело. Нет, признавалась она в этом, естественно, не мне, а Бастианне, а уж та поделилась их общими страхами со мной.

– Чем же это кончилось, приставание адмирала?..

– Пока ничем. Правда, к насилию адмирал не прибегал, но приставал в довольно хамской, – как это и свойственно нашему адмиралу, – форме. К чести герцогини, она вежливо, но решительно выставила его. Но вы же понимаете, что подобная решительность способна лишь яростнее обозлить де Роберваля. Который и до этого посещения вел себя так, словно судно, вообще эскадру, ведут не вольные матросы и офицеры, а его собственные рабы. Это он, с помощью боцмана и его подручных, устроил слежку за солдатами из отряда охраны, и по его требованию офицеры вынуждены теперь жестоко наказывать своих солдат за обычную мужскую потасовку. Причем адмирал требует не просто наказывать их внеочередными вахтами или арестом, а… вешать. И поскольку слежку устраивали матросы, то именно это и взбунтовало солдат, именно поэтому и завязалась драка. Нескольких солдат боцман Рош со своей «эшафотной командой», созданной по приказу адмирала, уже арестовал. Но только вряд ли адмирал станет разбираться, кто в действительности виновен в драке, и боюсь, что без казней дело не обойдется. Хотя ясно, что это был не бунт, а всего лишь обычная потасовка, в которой никто, если не считать того, упавшего за борт, – не погиб, и никто серьезно не пострадал.

– А вы не пытались поговорить с адмиралом де Робервалем? Вы, как старший штурман, шкипер, командор…

Несколько мгновений Дюваль взвешивал Роя ироничным взглядом человека, который терпеть не может чьей бы то ни было наивности.

– Мы предоставим такую возможность вам, господин шевалье. Думаю, что последствия этого разговора на всю жизнь станут уроком не только для вас, но и для всего экипажа эскадры. Так что, может быть, ты, приятель, – перешел он на «ты» – еще пожалеешь, что напросился на борт этого корабля.

– Нет, – покачал головой д’Альби. – Допускаю, что произойти может все, что угодно. Но все же я смогу видеться с Маргрет, а потому жалеть… Никогда.

Дюваль вновь иронично хмыкнул и красноречиво развел руками, давая понять, что он, Рой д’Альби, сам избрал свою судьбу и пенять ему будет не на кого.

– Ладно, парень, отправляйся к себе в кубрик и старайся как можно реже попадаться на глаза боцману Рошу. А еще советую хорошенько выспаться. В последующие ночи такой возможности тебе может и не представиться, – рассмеялся Дюваль, забыв наконец о корабельном пугале в образе адмирала Жака-Франка де ла Рока де Роберваля.

Рой уже взялся за ручку двери, чтобы оставить его каюту, но Дюваль вдруг остановил его.

– Чем ты будешь занят ночью, шевалье, это меня не интересует. Но днем мы обязательно займемся штурманским делом. После этого плаванья ты уже вряд ли сможешь отречься от океана. А уметь читать карты, определять курс и ориентироваться по светилам – святое дело для всякого морского офицера. И научить вас всем этим премудростям здесь, в чреве Великого Океана, может только штурман Дюваль.

8

На рассвете Рой проснулся от барабанной дроби.

На море царил штиль: ни шума волн, ни порывов ветра; легкая бортовая качка убаюкивающе успокаивала, не вызывая ни усталости, ни раздражения. И вдруг над всей этой океанской благодатью – ритмичная дробь, беготня, крики…

– Там что-то происходит, – молвил Рой, подхватываясь и быстро одеваясь.

– На этом судне вечно что-то происходит, – проворчал старший штурман, когда Рой вошел к нему в незапертую каюту. – Но только я в этом участвовать не желаю. Не корабль, а иезуитская келья пыток.

Но, уже сказав это, Дюваль все же приподнялся на локте и настороженно прислушался: крики отчаяния и мольба, угрозы и проклятия – все слилось там в единый поток судьбы: отдельных людей, команды, корабля…

– Может, на нас напали?! – наивно предположил Рой.

– Для многих на «Короле Франциске» это стало бы избавлением.

Оставив старшего штурмана со своими размышлениями, Рой вышел на палубу. То, что он увидел, поразило: там казнили моряков и солдат, провинившихся вчера, во время стычки с матросами. Первым потащили к петле того матроса, которого он, д’Альби, вчера спас. Несчастный обращался к товарищам по полку и команде, умолял не убивать его; кричал, что он невиновен: на него напали, и он всего лишь защищался. Но приговор был коротким.

Прозвучав из уст самого адмирала, он уже не подлежал ни обжалованию, ни смягчению. «Вздерните этого христопродавца эшафотного!» – прорычал де Роберваль. И приговоренного вздернули.

Роя поразило, с каким безразличием и даже азартом, словно это была не казнь, а игра, кучка матросов под командованием боцмана Роша занималась этим страшным развлечением. Двое матросов – весьма нетрезвых, следует полагать, – спускали с реи петли, двое других заталкивали в них несчастных, еще двое, упираясь в палубу, подтягивали канаты, отрывая тела обреченных от настила.