Остров обреченных - [121]

Довольные своим сооружением, они с двух сторон подперли плечами ствол сосны-креста и долго стояли так, не скрывая слез и с губительной тоской вглядываясь в океан. Словно рассчитывали, что корабль-спаситель появится прямо сейчас, по зову их души, и по велению Господа, сподобившего их на сей крест, на сию оставленную им Голгофу.

32

Раненный лось уходил в глубь острова, и Рой преследовал его долгое время, пытаясь выбрать момент, чтобы пустить в него еще одну, последнюю, стрелу. Он выследил лося у Гусиного озера, куда тот пришел попить воды и подкормиться на прибрежных лужках. Резкая апрельская оттепель вновь сменилась легким морозцем и недолгим снегопадом, многие расщелины между камнями все еще оставались засыпанные снегом. Идти по этим расщелинам трудно было обоим: и раненному лосю и смертельно уставшему охотнику.

Ботинки Роя давно прохудились, и Маргрет с Бастианной сшили для него из козлиной кожи, шерстью наружу, некое подобие ботфортов, нижнюю часть которых, для надежности, еще и обшили парусиной. Обувка эта вышла теплой и более-менее оберегала ноги от весенней влаги, но была жутко неуклюжей, а потому «неустойчивой». Как только островитянин пытался бежать, он тотчас оступался, поскальзывался и нередко падал, ранясь, зашибаясь на острых камнях и буреломных пеньках.

И все же раненный в бедро лось был уже недалеко, и он явно терял силы. Больше всего предавало Рою уверенности то, что, не доходя до очередного кряжа, преодолеть который животное, очевидно, не решалось, оно вдруг повернуло в сторону Канадского мыса. Может, там было его стадо, а может, лось знал на равнинных лугах какое-то укромное место, на котором надеялся отлежаться. Но шевалье его решение обнадеживало: эти места он много раз исходил, а главное, лось не стремился на север, к Персту или Северному мысу, где, преследуя его, д’Альби пришлось бы потом заночевать. Да и доставить оттуда к хижине хотя бы половину туши уже не смог бы.

Впереди показалась еще одна гряда. Сделав несколько прыжков, лось, возможно, из последних сил начал взбираться на нее, преодолевая небольшие завалы и обходя валуны. Здесь он терял темп и, поднимаясь вверх, превращался во все боле удобную мишенью для такого опытного стрелка, каким за месяцы своего пребывания на острове стал Рой д’Альби.

Чтобы как-то сократить путь, Рой не стал преодолевать черневший перед ним ложбина, которую только что сумел перейти лось, а, наоборот, взял чуть левее, пересекая животному путь и, несмотря на неуклюжесть своих ботфортов, довольно проворно взобрался на большой покатый валун.

Теперь лось был по ту сторону скального оврага. Если бы Рой вздумал преодолевать его, животное ушло бы за гряду и скрылось в густом ельнике, где охотник попросту потерял бы его из виду. Но пока что, не ведая своей участи, лось медленно поднимался по небольшому карнизу, не удаляясь, а как бы приближаясь к Рою. Припав плечом к стволу сосны, прораставшей откуда-то из подножия валуна, шевалье уложил арбалет на одну из веток, и выждав еще несколько секунд, выстрелил. Первой стрелой он сумел ранить лося в заднее бедро, и стрела до сих пор оставалась в его теле, разъяривая и без того обильно кровоточащую рану. Теперь же д’Альби целился в низ живота. После такой раны лось уже вряд ли сумеет долго уходить от него. Выстрелив, Рой еще успел заметить, что попал, правда, стрела ушла чуть выше и впилась где-то между ребрами. У д’Альби в запасе была только одна стрела, последняя. Вставив ее в арбалет, он решил сменить место, поскольку и во второй раз раненный олень упорно продолжал подниматься к перевалу. Но именно здесь произошло то, чего произойти не должно было: уже выпустив стрелу, он вдруг поскользнулся и начал уходить вниз. Отбросив арбалет на валун, куда-то в сторону сосны, Рой предпринял попытку повернуться на живот, чтобы ухватиться за камень, но какая-то неведомая сила затаскивала его все дальше и дальше в глубь расщелины… В страхе он отчаянно, безнадежно закричал, но крик его слился с таким же отчаянным и безнадежным ревом лося.

…Придя в себя, Рой увидел далеко вверху полоску вечереющего неба и одинокую, едва пробивающуюся сквозь пелену тумана, звезду. Он полулежал на кроне кустарника, который, смягчив падение, очевидно, спас ему жизнь, – весь израненный, и ноги его по самое туловище покоилось в им же пробитой во время падения проруби, под которой было то ли небольшое озерце, то ли родник.

Посидев так еще несколько минут, чтобы окончательно прийти в себя и понять, где он и что с ним, д’Альби попытался выбраться из полыньи, но это ему не удавалось; прежде всего потому, что ноги, по существу, не слушались его. Лишь с большим усилием воли и превозмогая страшную боль, он сумел пошевелить левой ногой, которая, тотчас же словно отмерла.

«Отморозил?! Сломал обе ноги? Нет, все-таки отморозил? А может быть, и то, и другое? Впрочем, особого значения это уже не имеет, – со стоизмом обреченного подвел неутешительный итог своей охоты Рой. – Главное, попытаться выбраться отсюда. Если до утра это не удастся, ты погибнешь. Искать тебя здесь некому».

Единственная надежда его была на куст. Хватаясь за ветки, Рой постепенно выбирался из полыньи и все дальше уползал по небольшой каменистой ложбинке. Прямо перед ним высилось нагромождение камней; справа и по ту сторону ущелья чернела высокая скала и лишь влево от него, именно там, куда он отползал, ущелье как бы мельчало и расступалось.