Остров, которого нет - [27]

Когда его впервые привезли сюда — до отказа накачанного транквилизаторами, безразличного ко всему и одновременно напуганного, исхудавшего, коротко остриженного, — Косте с Игорем (нас с Вартаном здесь еще не было) понадобилось немало времени и усилий, чтобы научить доверять им. Спустя несколько недель Ежик отошел, успокоился, отъелся и отрастил золотистые локоны. Ему было хорошо здесь, тепло, сытно и безопасно. Рядом с ним были друзья. Думаю, необходимость покинуть Питомник в одиночку, без нас и, самое главное, без Игоря, ввергла бы его в крайнее смятение и даже ужас.

Мы расставили фигуры. Игорь и Костя приготовились болеть, а Ежик просто смотрел на всех нас поочередно со светлой улыбкой. В шахматы Вартан играл неплохо. Что-то на уровне первого разряда — кандидата в мастера. Причем, по его словам, специально не учился, если не считать нескольких прочитанных им книг по теории шахматной игры. Я уважаю настойчивость и упорство, поэтому позволяю Вартану взять надо мной верх в одной партии из каждых трех-четырех. Впервые выиграв у меня, он надулся от гордости и принялся усиленно намекать на свое родство с чемпионом мира Тиграном Петросяном, однако мы отнеслись к намекам без должного почтения. Вначале Вартан обиделся, но как человек легкий и отходчивый про обиду очень быстро позабыл и в дальнейшем уже не возобновлял попыток убедить нас в существовании мифической родственной связи.

Вартану достались белые фигуры, он двинул вперед пешку, и мы быстро разыграли ферзевый гамбит. На восьмом ходу Вартан слегка задумался, и тут наша партия завершилась. Последовал очередной щелчок электрического замка, и в стене, отделявшей наши помещения от служебных, открылась дверь.

Это был доктор Анциферов — единственный человек из местного персонала, который имел непосредственный доступ в наш блок, если не считать охранников. Впрочем, охранники заходили сюда лишь в исключительных случаях, вроде редких визитов Генерала. В остальное же время мы лицезрели их только сквозь решетки и небьющиеся смотровые стекла.

— Извините, что помешал, — сказал Анциферов. Сквозь марлевую повязку голос его звучал немного глухо. Хотел бы я знать: на кой черт он всегда таскает эту повязку, словно находится среди пациентов инфекционного отделения? — Господин Яковлев! Прошу вас пройти в смотровой кабинет.

Яковлев — это я. Денис Эдуардович. Хотя я уже почти отвык от своего имени, но не забыл его и понял, что обращаются имено ко мне. Однако возмутился прежде всех Костя.

— Помилуйте, доктор, — саркастически воскликнул он. — Вы же нас осматривали только вчера. К чему такое рвение? Дайте ему хотя бы доиграть партию!

Анциферов напружинился и подобрался, отчего, как мне показалось, значительно сократился в линейных размерах.

— На то есть причины, — сухо ответил он и отвернулся, показывая, что не желает дискутировать.

Спорить я не стал. Направляясь в смотровую, бросил взгляд сожаления на шахматную доску: Вартану здорово повезло, что партия наша прервалась. Всего через шесть ходов его ожидал полный и неожиданный разгром, хотя пока он об этом и не подозревал. Анциферов шел за мной почти вплотную.

— У нас только одна минута, — зашептал он вдруг. — Слушайте меня внимательно! Тем, кто станет с вами сейчас разговаривать, нельзя отказывать. Не пытайтесь больше притворяться непонимающим, иначе это может очень плохо кончиться. Они знают о вас все, и они не намерены тратить время даром. У них его просто нет. Ради бога, постарайтесь их не раздражать…

Коридор закончился, и Анциферов замолчал. Последовал щелчок очередного замка, дверь открылась.

То, что я увидел, стало для меня сюрпризом. Двоих, что ждали меня здесь, я видел не в первый раз. Но все наши предыдущие беседы происходили по-другому. Прежде мы всегда общались с помощью микрофонов через толстое стекло, делившее смотровую пополам. Сегодня никакое стекло нас не разделяло, посетители находились на моей половине. Старший — морщинистый, с седым ежиком волос на голове, смотрел на меня с выражением, которое я бы назвал равнодушной свирепостью. Может быть, таким образом он намеревался сразу же оказать на меня психологическое давление, но возможно также, что эта маска была для него вполне естественной и он не снимал её никогда, общаясь даже с близкими. Не знаю, однако. Во всяком случае, напугать меня ему не удалось. Как обычно, он был в штатском, но, угадав в нем несомненного лидера любых посещавших нас компаний, мы давно прозвали его Генералом.

Тот, что был моложе — мы дали ему кличку Стажер, — тоже не выглядел учителем изящной словесности. Массивный, с тяжелыми длинными руками, сжатые кулаки на столе, а в глазах ровным счетом никакой приветливости. Доктор Анциферов сел на стул в дальнем углу, как бы подчеркивая, что с посетителями у него мало общего, и даже смотрел в другую сторону.

— Яковлев, — сказал Генерал. — Садитесь. О чем вы сейчас думаете?

— О шахматной партии, которую мне не удалось доиграть, — вежливо ответил я, и это было почти правдой.

— Вы здесь уже три месяца, если я не ошибаюсь? — прищурился Генерал.

— Примерно так.

— Почему вы не спрашиваете, зачем вас здесь держат? Почему не возмущаетесь?