Остров «Иллюзия» - [4]

Утром он написал следующее:

Он писал, на чудо уповая,

Каждую строку в письме любя:

«Почему ушла ты, дорогая?

Почему оставила меня?

Блеск в глазах, улыбки ли встречая,

Начинаю задыхаться я.

Где ты потерялась, дорогая?

Почему оставила меня?

Знаю, всё, что между нами было

Где-то похоронено давно,

Я, как птица, что свой путь забыла,

И летит в закрытое окно.

В каждом человеке сердце бьётся,

Поищи его и у себя.

Знаю, это трудно нам дается –

Жить, не ненавидя, а любя.

Рассмеялась нам в лицо невинность,

Из чертогов наших уходя.

Преданность в изгнанье превратилась,

Когда ты оставила меня.

Я письмо читаю вновь и вновь.

Подпись ставлю: Вечная Любовь».

ГЛАВА 6

РЕЦЕПТ

Наконец-то погода успокоилась. Солнце светило ослепительно, океан блестел, от раскаленного песка поднималось знойное марево. В этот самый час Саша и увидела мираж. Она сидела на надувном кресле уставшая после разборки последних чемоданов и сумок, которые она натаскала со всего берега. Усталость, полуприкрытые глаза, жара и раскаленные трепещущие воздушные массы дарили ей видение: между небом и землёй плыл Аша. Саша печально улыбалась, потому что знала, что мираж скоро растает, раствориться. Но время шло, а он и не думал растворяться, а упорно приближался к месту Сашиного обитания. Она села на край кресла, широко открыла глаза. Уверенным шагом к ней шел Аша, держа что-то в руке. «Вот это да!»

Он подошел. Она поднялась.

– Хэллоу.

– Хэллоу.

– Это Вам, – он протянул к ней руку, на которой лежал широкий конверт из темно-зеленых листьев, а в нем – три большие жареные рыбины. А как они пахли!

– Это всё мне? Да тут на три дня хватит! Спасибо. А можно я прямо сейчас попробую?

– Когда хотите.

Саша удобно уселась в кресле. Он встал напротив неё.

– Как Вас зовут?

– Александра.

– О, Алекс. А я – Аша.

– Как Вы думаете, нас ищут? Просто уже столько дней… Я всё время смотрю на океан и всё время смотрю на небо. Но ничего…

– Конечно, нас ищут. Даже не сомневайтесь. Вопрос только – когда найдут. Откуда Вы?

– Из России.

– А я из Индии, – и это стало для Саши кодовым словом. Её любовь к Индии хлынула потоком. Её понесло. Коверкая английскую грамматику, мешая индийские слова с английскими, она говорила, говорила, ела, ела, смеялась сама над собой. Над тем, как она учила хинди, над тем, как смотрела индийские сериалы до 4 утра, как украшала себя бусами и кольцами, бесконечно слушала музыку и до такой степени впитала её в себя, что казалось, её тело уже само непроизвольно транслирует мантры, над тем , как писала стихи, и как на работе сказали, что у неё жених индус. Рассказала о том, как купила в Индонезии газету, как ей повезло, что она продавалась запаенная в целлофан, и теперь она пишет на ней обо всем, что с ней происходит, и у неё получаются «последние новости».

Он внимательно слушал, смотрел на неё, и ему представлялся ребенок, который ест мороженое, и которое уже течет у него по рукам. «Странная. Глупая? Взяла и вся распахнулась. Открытая душа. Детская. А дети… глупые они, когда рассказывают всё, что у них на сердце?»

– Я всё съела. Ой, как вкусно! Какой-то особенный рецепт?

– Рецепт простой – лови и жарь.

Потом заговорил он. Она даже не поняла, на каком языке. Все слова сливались воедино, звучали, не начинаясь и не заканчиваясь. И во всей этой восточной музыке Саше слышалось «рахат лукум, рахат лукум». Она хотела попросить его говорить помедленнее, но передумала и стала вслушиваться в интонацию голоса, в особенности произношения. «Спокойно. Надо просто привыкнуть». Попутно она начала разглядывать его внешность, милые её сердцу черты: взгляд пробежал по усам, по заросшим щетиной щекам, тонкому, красивому носу, небольшим, но выразительным глазам. Длинные черные густые волосы были собраны в пучок на макушке. Саша увидела шрам на лбу и улыбнулась ему как старому знакомому: «Я видела тебя по телевизору».

– Вы меня понимаете? – спросил Аша медленно, членораздельно и раздраженно. Саша пожала плечами.

«Странно… только что сама болтала без умолку, а теперь плечами пожимает».

«Сказать самому легче, чем понять другого, мой милый».

– Хорошо, – вздохнул он и почесал черную бороду. – Я буду говорить медленно. Вы знаете, что это, – он очертил воздух вокруг головы, – остров? Кроме нас здесь никого нет. Мы здесь одни, – он вытянул вверх указательные пальцы, пальцем правой руки показал на себя, левой – на Сашу.

– Я понимаю: мы… одни.

– Когда нас спасут – не известно. Но я хочу вам кое-то показать. Пойдемте.

И Аша зашагал решительным шагом. Он весь излучал уверенность и надежность. И это придало ей сил. Саша была готова идти за ним как угодно далеко и как угодно долго. Но только не так быстро. После многих дней скудного рациона от такой активной ходьбы у неё закружилась голова. Она начала двигаться мелкими перебежками, но всё больше и больше отставала. Ноги то боролись с сыпучим песком, то с небольшим каменистым подъемом. Потом началась высокая трава, и в ней она совершенно запуталась. Аша почувствовал, что она отстала, остановился и обернулся. Сквозь высокую траву пробиралась изможденная фигура. Сквозь высокую траву на него надвигались глаза, большие, глубокие и уставшие. Лицо обветрилось, загорело, и от этого белки глаз казались еще более белыми, даже голубыми. Ветер так растрепал волосы, что они стояли торчком. Но это совсем не портило её, а придавало естественности, живости. «Одуванчик какой», – усмехнулся Аша.