Остров - [21]

Вернулась Магда с батоном хлеба, и парень подал нам почки. Мужчины искоса поглядывали на нас. Это были каменщики и рыбаки в выходных брюках и рубахах. Голубоглазый парень с густыми черными усами улыбнулся Эллен. Магда жадно ела, потом спросила, о чем мы говорили.

– Так, ни о чем, – ответила Эллен. – Глупости разные.

Мне тоже не хотелось болтать с ней об этом, и я поблагодарила Эллен взглядом.

Когда мы закончили пиршество, Магда потащила нас в «Утешитель». Она сказала, что в это время там восхитительно, и предложила позвать Долорес. «Устроим девишник, – как вы считаете? Роман, наверное, где-нибудь в Ремо, Джеральд в Малаге, Рафаэль бог знает где, а Мигель спит в кроватке после снотворного…» Она весело захлопала в ладоши, и у магазина мы остановились позвонить. Горничная ответила, что Долорес нет дома.

– Вы не знаете, куда она пошла?

– Нет, сеньорита. Она уехала на машине два часа назад и ничего не наказывала.

Когда мы подъехали к «Утешителю», Эллен сказала, взяв меня за локоть:

– Идиотка, наверняка где-нибудь напивается.

В зале какой-то тип с усами и в сомбреро настраивал гитару. Мы устроились за столиком у прохода рядом с семьей иностранцев, и, пока гитарист пел «Аделиту», официант подал нам графин тинто и три порции хурелес. Мы спросили, не видел ли он Долорес, и он задумался: «Были Лоло Медина, Пауль Лукас, Империо Архентина… А Долорес Белее? Нет! По крайней мере я ее не видел».

Почти целый час мы сидели и слушали певца, потом Эллен встала, чтобы расплатиться. Магда хотела пойти в Кариуэлу, но Эллен и я решили найти Долорес и пошли в гараж за машиной Джеральда. Заехали в «Жемчужинку» и «Эльдорадо», но ее там не было. В «Завтрашнем дне» хозяин сказал, что не так давно она была и выпила в баре несколько виски.

– Она была одна? – поинтересовалась Эллен.

– Нет, по-моему, с Фефе! Только не знаю, куда они пошли.

Упругий горячий ветер врывался в окно машины. Мы попытали счастье еще и в «Остале». Потом повернули обратно, и, так как бензоколонка на площади не работала, Эллен повела машину к Лос Аламос. Мы затормозили и в саду увидели «мерседес» Долорес. Здешний бар закрывался лишь заполночь, и мы нашли ее в углу зала с парнем, у которого ресницы были, как веера.

– Привет, – сказала она. Голос ее слегка дрожал. – Как вы сюда попали?

Мы подсели к ним, парень поцеловал Эллен, и я заметила, что губы у него подкрашены.

– Что вы будете пить? – спросил он. – Я угощаю.

– Сегодня Фефе счастлив, – заявила Долорес – Сколько мы выпили виски? Шесть? Семь?

– Мы слегка нарезались, – сказал Фефе.

Магда хохотала, как дура, и я едва сдержала желание дать ей пощечину. Долорес сидела с измятым от усталости лицом. Пока мы пили, Фефе рассказывал что-то о Ватикане: бабушка оплатила его паломничество в Рим, и там, в папском дворце, он насыпал порошок, вызывающий чихание. Неожиданно дверь отворилась, и появился Грегорио с мисс Бентлей.

– Привет семейству, – произнес он, подняв руку.

Компания теперь была в сборе, и я сообразила, что мне опять не удастся сбежать от этих людей. Они могут из-за сущей ерунды будить тебя в девять утра и после четырнадцати часов непрерывных разговоров находят еще время стучать среди ночи к тебе в окно и ломиться в твою комнату.

Грегорио обнял мисс Бентлей за талию и, оборотив к бармену довольную физиономию, предложил:

– Отчего бы вам не приправить все это музыкой?

Бармен включил радио, и в воздухе задрожал ритм самбы. Грегорио отошел и вскоре вернулся с двумя стульями. Под его жидкими мочалистыми волосами блестел потный лоб.

– Вы какие-то все дохлые… Что с вами?

– Представь себе, вас ждали, – казалось, Долорес повеселела. – Как себя чувствует эта милашка?

– Хорошо, – сказала мисс Бентлей.

– Все еще влюблена в своего Грегорио?

– Да, – сказала мисс Бентлей.

– А как папочкины миллионы?

– О… Все в порядке, – мисс Бентлей покраснела.

На лицо Долорес легла мрачная тень. Бентлей сияла. Долорес не спеша выпила и посмотрела на нее взглядом, блеснувшим, как нож.

– Ты богата, а у нас, в Испании, любят богатых американцев. Разумеется, если бы ты потеряла половину своих денег, мы бы стали любить тебя вполовину меньше. Останься от них одна треть, любили бы на эту треть. А если бы у тебя ничего не было… – Голос ее стал совсем низким, и она взяла девушку за руку. – Пойдем-ка потанцуем.

Мисс Бентлей с улыбкой пошла за ней, по радио передавали танго тридцатых годов. Долорес забыла усталость. Ее лоб пересекла прядь серебристых волос, и, движением головы откинув ее, она обхватила мисс Бентлей за талию, и некоторое время обе кружили, тесно прижавшись друг к другу. Потом, как в танце апашей, Долорес резко оттолкнула девушку. Мисс Бентлей все еще смеялась, и выражение ее лица вывело из себя Долорес. Одним движением она распустила длинные волосы партнерши, гребень полетел на пол, и как бы невзначай Долорес раздавила его. Теперь волосы мисс Бентлей каскадом падали на плечи, шелковистые и белокурые, как у принцесс из волшебных сказок. Долорес размахивала ими в такт музыке, и в кукольных глазах мисс Бентлей метнулся ужас. Все замолчали. Бармен наблюдал за этой сценой, разинув рот, у меня гулко стучало сердце. Долорес играла с ней, как кошка с мышью. Вот она два раза дала ей по щекам, и удары прозвучали резко и сухо. И снова со злобой взялась за нее…